Не поймите меня неправильно, мне нравится быть девушкой. Мне нравятся мои длинные, густые светлые волосы, нравится надевать гламурное платье на какое-нибудь крутое мероприятие. Но тому есть своя цена. И очень даже немаленькая. Если ты девушка, тебе приходится вкладывать много сил в свою внешность, приходится носить лифчик (что очень неудобно), приходится писать сидя (что тоже очень неудобно), и, самое главное, когда-нибудь тебе придется выдавить из себя человечка размером с шар для боулинга и назвать это чудом – если ты этого захочешь. Чудо, как же. Звучит, как настоящий кошмар.
На второе утро пребывания изгоем Майами-Хай, как положено девушке, я просыпаюсь на три часа раньше, чтобы выглядеть зачетно. Если вы не понимаете мой язык, «зачетно» означает «на все сто». А «на все сто» означает… шикарно. И вот я ставлю будильник на пять утра (жесть!), но умудряюсь раз сто нажать на кнопку повтора сигнала и в итоге сплю до половины восьмого, а это значит, что у меня всего лишь полчаса на то, чтобы навести красоту и добраться до школы. Если вам хоть что-то известно о красоте, то вы поймете, как этого мало, чтобы решить проблему. И даже мало, чтобы намазаться кремом. Ха, в рифму.
Я натягиваю джинсы и темно-синюю рубашку-поло, надеясь, что сегодня мне удастся остаться незамеченной. И пара простых белых конверсов точно поможет мне в этом. Процесс одевания проходит гладко, но потом начинаются настоящие неприятности, вот где все идет наперекосяк (семь сорок пять – лучшего времени для этого сумасшествия и не подобрать): мои волосы. О боже, мои волосы! У меня длинные, длинные-предлинные, длиннющие волосы. Клянусь, будь они чуть длиннее, я бы стала Рапунцель. Кто спорит, быть длинноволосой блондинкой – это круто, кто-то даже может позавидовать, но вот что я вам скажу – эти волосы из ада. Что бы я ни делала, наутро они в полнейшем беспорядке, в узлах и колтунах торчат в разные стороны. Это ежедневная битва, борьба добра со злом – я в ванной, с расческой в руках, борюсь со своими волосами, как с драконом (а драконы борются? Даже не знаю). Стоит мне распутать и пригладить эти многотысячные пряди, как они снова начинают топорщиться, отказываясь оставаться на месте, отрицая свой статус-кво, восстают против угнетателя, протестуют, словно кучка плаксивых хиппи. Иногда я думаю, что лучше уж просто побриться наголо.
У парней таких проблем нет. Парни проведут разок рукой по волосам, и все, они готовы. Вот почему парни – враги. У них слишком легкая жизнь.
Внизу мама с папой готовят мой любимый завтрак: вафли с натуральным кленовым сиропом из Вермонта. Да, банально, но мне все равно – лучше на свете нет ничего. Я порой жалуюсь на своих родителей, хотя, по правде говоря, они не так ужасны. Как они могут быть плохими, если каждое утро с тех пор, как мне стукнуло пять, постоянно готовят мне вафли? Легенда гласит, что, когда мы только переехали из Венесуэлы, я очень сильно скучала по родине, и поднять мне настроение могли только эти замороженные вафли, вот так они и стали ежедневной утренней традицией. Да, не самая интересная в мире легенда, но она моя, так что отвяжитесь.
– Сегодня ты выглядишь как-то по-другому, милая, – замечает папа, когда я усаживаюсь за стол и откусываю кусочек пропитанной сиропом вафли.
– Сегодня я не нарядилась в пирата, – с набитым ртом отвечаю я.
– Да, наверное, в этом дело.
– Ты выглядишь прекрасно, – наливая мне апельсинового сока, говорит мама.
– А мне понравился твой вчерашний наряд, – зачем-то вставляет папа. – Креативно. Необычно. Я надеюсь, ты не позволишь этой новой школе раздавить твою индивидуальность.
– Что ж, если мою индивидуальность и раздавят, виноваты будете вы, потому что это вы меня туда отправили.
Родители обмениваются своим фирменным взглядом в духе «Такая у нас Леле, что поделаешь», и на этом разговор заканчивается.
На первом уроке, английского, случается чудо: мистер Контрерас представляет нам Алексея Кайпера, нового ученика, перешедшего из другой школы. Описать его можно лишь только одним словом: секси. Голубые глаза, светлые волосы, убранные назад и открывающие идеальный лоб, под белой футболкой проглядывает точеный пресс. Джеймс Дин[7] для нынешних школьниц. Мечта. Мистер Контрерас просит его рассказать нам о себе, как пришлось и мне в мой первый день, вот только я просто стояла перед классом и краснела, а ему это удается легко и естественно.