Как же сложно строить далекоидущие стратегические планы, когда у тебя едет кукуха.
Ну вообще, я — это просто сгусток твоих же мыслей. Ты создал в мозгу своего же двойника, за которого сам и отвечаешь, надеясь, что это прояснит хаос, творящийся в твоем черепе.
Да.
Какое-то время спустя. Рыцари Мертвого
— Слышь, челкарь, ковыляй сюда.
— Че, сука, крашеный? Пидор, что ли?
— Бля, да по любому опущенный пету…
— Какого хуя?!.
— Кажется вам пора умереть.
— Глист, че это у тебя за говно на ебале?
— А может быть ты нахуй пойдешь с такими вопросами?
— Че, сука…
— Тихо, сядь. Глист, тебе никогда не объясняли, что делают за такие слова в мой адрес?
— Да мне похуй, я тебя и твой рот, сука, на хую вертел. И че ты, сука, мне сделаешь? Нацепил пиджачок и думаешь дохуя крутой? Я, блять, всех вас тут положу, нахуй.
— Мальчик попутал берега. Вы знаете что дела…
— Что за?..
— Теперь я пахан, петушары. Вопросы?
— Да ты…
— Труп. Еще кто-нибудь? Значит, нет.
— Слушай, мы оба понимаем, что этого не стоит делать…
— Ты забрала у меня детей. Забрала дом. Забрала деньги и, сука, шестнадцать лет моей жизни.
— Я-я не…
— И ты умрешь. Во славу Мертвого.
Глава 19. Какое-то запоминающееся название главы
Было величайшее желание попытаться сделать Костяного Ужаса. Вот размахнуться на то, что моментально сделает меня незыблемым королем всего и вся в радиусе пары десятков километров.
Великий соблазн и великий риск.
Но я отбросил эту идею.
Еще не время, но вот поиграть в VR-RPG с полным погружением уже можно.
Мое личное кладбище практически приблизилось к отметке, отделяющей просто кусок мяса с остановившимися жизненными процессами от алчущего плоти монстра. Я не смогу иметь власть над всеми ими, но… что мне мешает управлять одним из них, за кем пойдут все остальные?
Отделившееся от моей ауры семя, по аналогии с человеческой физиологией, являлось отрубленным пальцем. Окровавленным шматом мяса и костей, которые до недавнего времени были неотъемлемой частью меня. Раны зарубцуются и на месте среза вырастет новый, куда лучше и эффективнее. Но чисто теоретически, я же могу попытаться прирастить его обратно, травматологи и хирурги не дадут соврать, что такое возможно. Ну или на крайняк подключу к нему проводки и жахну током. Какое-то время мышцы определенно будут сокращаться, физиология, хули.
Я проник в разум одного из мертвецов.
Не в том понимании, будто я слился с личностью покойника, вобрав в свою суть его мысли и эмоции до того момента, как он попытался увернуться от когтей Костяна, у него почти получилось, самым краем зацепило горло. Нет, я по локоть вогнал свою лапу в грудную клетку зарождающегося самосознания живого трупа, только начинающего понимать, что было бы неплохо чутка перекусить чьими-то мозгами. И там, я нащупал его мертвую, холодно застывшую сердечную мышцу, в вязко-склизкое месиво которой погрузил пальцы, нащупывая в нем нити кукловода, тянущиеся к его конечностям.
Я видел то, что видел он.
Я слышал то, что слышал он.
Я чувствовал то, что чувствовал он.
И это был ГОЛОД.
Моя временная лежка вполне надежна, мы не оставляли следов, ну во всяком случае насколько это было возможно для вооруженной до зубов и когтей ячейки ночных кошмаров. Упыри рядом со мной, дремлющими псами лежат на грязном бетонном полу. Им не нужен сон и они чутко вслушиваются в фоновый шум города. Безвольные, увешанные стволами и наиболее уцелевшими бронежилетами, затаились в самых дальних подвалах, выжидая своего часа. Это была своего рода паутина. Немногим больше десятка узлов-одиночек, сплетающихся в простую схему террора, а в центре нее — я.
Создание Вождя, да, я решил назвать его так, заняло довольно приличное количество времени, удваиваемое расстоянием, разделяющим нас. Я приостановил процесс восстания всех остальных и перенаправил несколько уже практически сформированных сгустков моей некроэнергии, вступившей в симбиоз с упыриной порчей, тлеющиих в соседних телах, в тушку Вожака. Так Вожак или Вождь?
Все трупы, ближе к вечеру, забрали в городской морг, взятый в плотное кольцо полицией и военными формированиями. На месте бойни суетятся судмедэксперты вперемешку с серьезными дядечками из спецслужб, охраняемые ротой армейцев. В городе введено чрезвычайное положение. Организовываются патрули, блокпосты и оповещение мирных граждан. Знатно я наследил.
Наверное, я мог погореть в самом начале своего блистательного плана. Согласитесь, кто бы не обратил внимание на то, как один их покойников, обязанный мирно лежать и так же мирно разлагаться, начал покрываться крошечными костяными пластинками, больше всего напоминающими темно-серую чешую рептилии? Небольшие рожки по всему облысевшему черепу, вывернувшиеся в обратную сторону коленные суставы, теперь оканчивающиеся практически птичьими лапами, а заметно удлинившиеся руки обзавелись узкими, хищно поблескивающими матовой чернотой семисантиметровыми коготками.
Но мертвецов было слишком много, а персонала слишком мало.
Поводырь Мертвых.
Вообще, этих тварей существует бесчисленное множество и подвид степного Алдорского, не самый впечатляющий из них в плане возможностей. Но не в моем положении жаловаться.
Я(мы?) открываю(ем?) глаза.
Частичный переход сознания с полным контролем Поводыря. Схема та же, что и с Костяном. Нити повиновения протягиваются ко мне сквозь тело Вожака, выступающим эдаким связующим звеном, который способен без моего непосредственного вмешательства, более или менее сносно выполнять поставленную задачу.
Даю отмашку, снимая ограничители, удерживающие Голодных от финальной фазы своего вызревания.
И да начнется бойня.
Сознание, не мое, Поводыря, раскалывается на десятки фрагментов, часть из которых покорна ему(нам?) до мозга костей, а вторая лишь номинально и следует только туда где есть пожива, либо куда направила свои стопы орда сородичей.
Вы когда-нибудь просыпались на операционном столе?
Почтенная сухонькая старушка в безлико-зеленом фартуке и медицинской маске ковыряется в ваших внутренностях на пару с дородной теткой, стоящей с другой стороны, и чьи впечатляющие габариты не может скрыть даже бесформенный халат. Двое крепких ребят в форме, чуть позади бабки моложавый мужчина с орлиным профилем и тем самым взглядом, который моментально выдает человека, обличенного скрытой от общественного взора властью. Чекист, одним словом.
Бледный свет больно режет глаза.
Только тетка успела заметить, как дернулись зрачки мертвеца. Вскрытое тело, чьи потроха лежали в отдельной емкости, вскидывается взбешенной коброй и скрюченной, погрызенной упырем рукой, впивается в шею заведующего патологическим отделением центральной городской больницы. Сминается гортань. Старушка беспомощно хрипит. Голодный, повинуясь приказу Поводыря, отбрасывает ее в сторону. Безвольно дернувшаяся голова тщедушного тела. Алый мазок на белой плитке стены. Вторая конечность уже сжалась на рукояти толстого ножа, коим вырезают грудину. Истошный вопль женщины. Ступор и паника бойцов — к такому их армия точно не готовила. Как-то среагировать успевает только особист, первым содравший с разума безумные голоса звериных инстинктов призывающих бежать, бежать, как можно дальше. Узкая, костистая ладонь дернулась к кобуре, сокрытой подмышкой, но…