Не говорили.
О чем можно говорить в таких ситуациях?
О том, что все будет хорошо?
О памяти усопших?
О том, что мы живы, а тела братьев и тварей, что их убили, вскрывают мрачные патологоанатомы под чутким патронажем кого-то из государственников?
Просто молчали. Это молчание разъедало подкорку мозга непривычной тишиной, вызывающей в извилинах кровавые картинки растрескавшегося асфальта, которого было не видно под склизко-влажным ковром выпотрошенной мертвечины. Но даже так молчание было лучше неуклюжих и неуместных попыток отвлечь разум бессмысленным разговором о погоде или еще каком дерьме, мало занимающих даже в мирной жизни.
Земин был не самым последним человеком в системе, а посему номинально был приставлен к чекисту. Не хватало людей. В Метовск уже сплошными эшелонами двигают ребятки из спецслужб, доукомплектованные кучей крепких парней в полной боевой экипировке.
Прямой смог рассмотреть монстров вблизи, внимательнее. Страх перед неизвестностью, отвращение, отторжение на генетическом уровне смешивалось с параноидально-нездоровым научным интересом. Как они устроены? Как работают их организмы? Откуда они появились? И, наконец, самый главный вопрос, к которому, по сути, все и сводилось — как их лучше всего убить?
Первому, наиболее сохранившемуся телу, снесло голову.
И при взгляде на этот труп, Виктор понял, что скорее всего чудовище, чуть не отправившее его в Рай, Ад или Вальгаллу с ненулевой вероятностью может являться прародителем "упырей", как их называли некоторые из солдат. Тот был куда опаснее, страшнее, быстрее и неистовее. Возможно, это просто выверт психики и по прошествии первого шока при взгляде на бездыханное существо, оно казалось менее опасным.
Ростом около 170–180 сантиметров. Болезненно-тощее и нездорово-бледное гуманоидное тело. Практически дистрофичное, каждая кость и малейшее ссохшееся мышечное волокно отчетливо проступают под шкурой, отдаленно напоминающей ороговевший эпидермис. Заметно вытянутая черепная коробка немногим выше узких щелей носа отсутствовала. Осколки костей, заляпанные сероватым мозговым веществом и черной кровью. По бокам этого образования, лопнувшего перезрелым арбузом, заостренные уши, мало чем напоминающие привычные человеческие раковины. Сверившись с головой второго, которого разнесло на части хаотично-панической стрельбой бойцов спецназа, исступленно давящих на гашетку, впав в ступор от появления ночного кошмара, воплотившегося в реальности, стал ясен их приблизительный облик. Морда перевернутым треугольником, лысая голова, тусклые точки затопленных беспросветной чернотой глаз глубоко запавших в темные провалы глазниц, кожа, почти рвущаяся костями скул и подбородка. Нижняя челюсть, чуть выступающая вперед, облепленная сухими, но удивительно мощными мышцами, приводящими ее в движение. Грязно-бурые десна, беспорядочно усеяные кривыми желтоватыми клыками с фалангу пальца.
Узкие запястья и худые лапы. Черные когти, три-пять сантиметров. Чуть загнутые, толстые, острые. Ногтевые пластины, сросшиеся с костями.
И как отметила заведующая патологоанатомическим отделением, крайне занимательным фактом, к тому же являлось то, что клыки и когти по прошествии довольно большого срока с момента смерти, продолжали вырабатывать некие специфические жидкости. Десна поблескивали от бесцветной слюны, уже стекающей по впалым щекам. А металл разделочного стола покрывался ржавчиной от бурого гноя, сочащегося из смертельного маникюрчика.
Но больше всего в этой твари пугало то, что оно было облачено во вполне нормальную одежду. Потертые джинсы, кеды, чьи носки порвали когти ног, пошарпанная темная мастерка и черная футболка с оскалом треснувшего черепа. Это… Земин не имел ученых степеней и высшего медицинского образования. Но когда-то это определенно было человеком, чьи оплывшие очертания еще можно было увидеть.
Что могло сделать такое?
Хотя, скорее уже не что, а кто.
Очень трудно скрывать от рядового состава новости от которых кипит весь Интернет и общественность.
Мертвый.
Все сводится к нему.
Была ночь.
Третья сигарета, что обжигает глотку и легкие никотином.
И вдруг раздались выстрелы.
А мертвые начали вставать со своих мест.
Артем. Охранник. Морг(другой город, не Метовск)
Артем Стригов, он же Тема, он же Артемка, он же Темыч, он же Стриг, он же "эй, ты" изначально не боялся мертвецов. Не было обмороков и рвотных позывов при виде трупа любой степени сохранности. Бледное, будто восковое тело, усохший жмурик, старые кости или конкретный "конструктор", ровным слоем размазанный по разделочному столу патологоанатома — абсолютно и беспросветно похуй.
Не стоит боятся мертвых. Бояться нужно живых.
И Тема был достаточно умен, чтобы выбросить из черепа суеверия, бабаек под кроватью, гороскопы и приметы. Если нет железобетонных доказательств чего бы то ни было, значит этого нет. Или есть, но человеческая цивилизация до этой ереси еще не доросла и в ближайшее время лучше к ней не приближаться.
Вполне здоровый подход.
Особенно для сторожа морга.
Работа ночью и в месте где собрано критическое количество чьих-то останков довольно быстро делает из тебя законченного похуиста, либо окончательно доламывает психику, превращая в параноящее на каждом шагу нечто относительно человекообразное.
Что самое страшное в работе на кладбище?
Смотреть порнуху.
Почему?
Ну, а ты прикинь, спокойно наяриваешь себе и вдруг приходит уведомление — "горячие цыпочки в 100 метрах от вас хотят ласки".
И да, за неполные три года работы здесь Стриг постепенно мутировал в ходячий сборник чернушных анекдотов, так или иначе завязанных на тему смерти и моргов.
Вообще, работа с трупами вполне неплохая альтернатива остальным отраслям медицины. Два самых прибыльных способа эксплуатации земли — это сортиры и кладбища. Блять, надо с этим завязывать. Уже не шутки вылетают, а суровая действительность.
А охранником вообще лафа — даже в чьих-то потрохах копаться не надо. Да и особо напрягаться тоже — какой долбоеб решит ограбить морг? Сатанистов и некрофилов вроде как тут не водилось, а если и числились отдельные индивидуумы, то максимум на что они были способны — это всухую надрачивать на гуро-арты из Интернетов. Ебанутые.
Еще Артему нравился медперсонал.
Ему люто подфартило и большая часть контактирующих с ним на месте работы людей делилась на три типа — старые бабки-врачи, постоянно его чем-нибудь подкармливающие. Суровые парни/мужики с безысходностью в глазах — другие охранники, врачи мужского пола или студенты на практике. От них Стриг анекдотов и нахватался, вместе с привычкой вдыхать никотин. Ну и самый любимый — студенточки. Не студентки, а именно студенточки, по другому называть их язык не поворачивался.
Артем прикатил в город из села.
Глухого, дремучего и прямо села, с коровами, курами и детскими палочными пострелушками на выпасе, чередуемые с облепливанием своими тушками махин тракторов. И в городских леди ему нравилась ровно одна вещь. Как назвать ее одним словом Артем не знал, но, побывав в разных частях страны, поддавшись зову приключений, пришел к выводу, что эта черта прямо пропорциональна густонаселенности населенного пункта, да, вот такой каламбур. В той же Москве или Питере эта характеристика выкручена на максимум и похоже окончательно забыла о педали тормоза.
И нет, речь не о презрительно-высокомерных взглядах или высказываниях в сторону деревенщины, ввалившегося в "не резиновую" в обнимку с выходцами из Средней Азии и Дальнего Востока. Скорее… сказочность.
Такие люди бывают и в хуторах, но их заметно меньше. И среди городских подобные личности выделяются цветастыми попугаями на фоне кладбищенских ворон. Парадигма бытия Артема и большей части его знакомых строилась на том, что как таковых перспектив дальнейшего существования не сказать, что очень много. Несправедливость, нищета, алкоголизм, наркомания, повальная морально-нравственная деградация, расслоение общества и тому подобное. Друзья Стрига предпочли остаться там где и выросли, ибо, кому они нужны в столице? Некоторые туда мотались и обломали зубы об классовую неспособность прижиться в настолько быстром темпе жизни с постоянно мелькающим круговоротом новых лиц и дел.