С богатыми очень интересно сидеть. Во-первых, они прикольно рассуждают: «Вот они, кошелёк у старушки украли и считаются правильными преступниками!.. А я эшелонами воровал и почему-то — барыга». Во-вторых, миллионеры часто откровенничают, и видишь, как много деньги и связи решают, и насколько законы у нас несовершенные.
Однажды со мной посадили одного деятеля. Он украл вагон чего-то ценного на весьма приличную сумму. А в нашем Уголовном кодексе, чем больше размер похищенного, тем строже часть статьи 158 и, соответственно, суровей наказание. Вот и грозила ему часть четыре и срок от пяти до десяти лет. Но дружки подсуетились и нашли нужного прокурора. Дело обернули так, что он похитил вагон не сразу, а совершал кражи по частям. В результате это дело разбили на несколько эпизодов, где иски были небольшими, и пошёл наш богатей домой, выплатив штраф (мотайте на ус!).
Ладно, будем считать, вы прижились в тюрьме и про вас можно сказать, что «все идут, а он канает, все плюют, а он харкает».
Следствие кончилось, теперь ознакомление с делом.
По закону срок ознакомления с материалами уголовного дела не ограничен. Но на практике, если умышленно станете затягивать чтение, следователь позовёт двух понятых, составит рапорт, и вы не узнаете, что на вас накопали, поскольку дело у вас отберут.
Обычно на ознакомлении с делом присутствует адвокат. (Повторяю: особо на него не надейтесь.) За время пребывания в СИЗО вы наверняка юридически подковались, общаясь с сокамерниками, ознакомились с Уголовным и Уголовно-процессуальным кодексами.
Очень много зависит от следователя. Не удивляйтесь, если он повесит на вас более тяжкую статью или часть Уголовного кодекса, чем вы заслуживаете. Например, вместо грабежа — разбой, то есть вместо тяжкого — особо тяжкое преступление. Ему нужно для статистики отчитаться, что прямо «преступление века» раскрыл. Дешёвый адвокат будет вас утешать, что на суде «перебьют» (изменят статьи). Не верьте! Лучше сразу написать жалобу прокурору.
Многое решает то, понравитесь вы следователю или нет. Особенно это касается женщин-следачек. Помню, взяли меня по подозрению в совершении преступления. Как всегда, я пребывал «в отказе». Доказательств по делу — ноль. Только расклад моего знакомого, который вместе со мной совершал преступление. По его наводке меня и задержали. Но это не доказательство: его слова против моих. Опера меня «кололи», но впустую. После них вызвала на допрос молодая толстушка-следователь с массой комплексов. Она играла роль супер-профессионала — спокойной, с изысканными манерами столичной штучки. Мне стало весело. Совершенно без хамства, на одной иронии, я довёл её до припадка. Она сорвалась — стала орать, с пеной у рта сыпать матом, оскорблять меня. Тогда я действительно искренне рассмеялся и сказал: «Вот наконец-то колхоз и попёр из всех щелей! Его никаким паясничеством и должностями не скроешь. Кстати, навозик под ногтями не мешало бы выковырять».
Она на минуту даже задохнулась. Покраснела, как будто сутки вниз головой висела. Смотрит на меня с ненавистью.
Не начни я прикалываться, ушёл бы домой через двое суток. Но эта курва прекратила — «в связи с изменением обстановки» (есть такая формулировка в Уголовном кодексе) — уголовное дело на моего подельника, и он превратился в полноценного свидетеля. Хотя и давал показания, что он навёл, привёл на место, участвовал в краже и получил больше половины похищенных ценностей.
Мне выписали арест на два месяца. Сижу в СИЗО. И вот однажды — как будто для обратного примера — меня вызывает женщина-следователь из другого района. У неё в производстве находится уголовное дело, и есть железные доказательства, что сделал это я. И статья тяжелее, чем сейчас. Эта пожилая, но пребывающая в прекрасной форме блондинка мне понравилась. Вижу, что и я ей как мужчина интересен. Отпустил пару комплиментов. От того, что давно не был с женщиной, от дикого желания у меня даже голос прерывался. Очень её взволновало, что она так на молодого парня действует. Она даже о деле забыла, шариковую ручку в шутку выкинула. Достала из сумки термос с кофе, бутерброды, печенье. Я был голодный, но старался держать марку — не спеша грыз печенинку, запивая кофе. Пофлиртовали мы с ней часа три. Обещал, что после освобождения найду её, она даже телефон дала. Потом сказала, что прекратит уголовное дело. Я не поверил: слишком оно тяжёлое, и улик много. И ведь сдержала слово!.. Через неделю в камеру принесли расписаться постановление, что я не при делах. Она даже на явный подлог пошла, карьерой рискнула.