Несовершеннолетние арестанты имеют право ненавидеть охранников. Взрослые зэки хоть и бесправны, но могут дать отпор администрации. Ту же жалобу напишут куда надо и как надо. Малолетки из-за возрастной ограниченности ума не могут по-людски протестовать и жаловаться на беспредел. Сотрудники их избивают. И как пареньку не озлобиться, если, к примеру, у него умирает близкий родственник, а его не только не отпустят на похороны, но ещё на полгода в личном деле красную полосу поставят: «Склонен к побегу». В колонии он будет каждые два часа бегать в дежурку расписываться в специальном журнале. В СИЗО будут строже следить за камерой, где такой бедолага находится. Мало того что следят сотрудники, так ещё и взросляки, они же и стучат. Про них я писал ранее, рассказывал, как их самих бьют.
Встречаются и другие расклады. Бывает, вся хата оказывается во власти взросляка. Знаю случаи, когда такие «вспомогалы» насиловали всех обитателей хаты и, грозя разоблачением, делали это регулярно, прививая пагубные наклонности.
Я считаю, что надо менять законы. Содержать четырнадцатилетнего пацана в таких условиях — само по себе преступление. Ведь эта система калечит психику и зрелым мужикам. Не говоря уже о том, что подросток останется недоучкой — следствие и суд тянутся очень долго, а вечерние школы в колониях ущербны.
К тому же пацаны не всегда осознают, что совершают преступление. Они привыкли, что если с друзьями до четырнадцати лет отнимут у других ребят мелочь, то за это их всего лишь поругают в школе и дома. И вот после очередного дня рождения такое же действие квалифицируется уже как грабёж. Слишком рано и резко мы помещаем детей в тюрьму — они же не только несовершеннолетние, но в силу возраста ещё пока «несовершенноумные».
Прибывает этап. Новеньких помещают в отдельный, изолированный барак — карантин. Все строятся в коридоре. В каптёрке сотрудники проводят обыск. Присутствуют банщик, санитар, завхоз карантина. Зона «красная», так что — это блатные зэки. Пока шмонают этап, троица высматривает и отбирает у прибывших хорошие вещи. После — баня, медицинский осмотр, анализы. Карантин продолжается четырнадцать дней. Завхоз учит всех маршировать строем с песней, заставляет наизусть выучить правила поведения. Вызывает осуждённых по одному на беседу. Начинает издалека. Чем на воле занимался? За какие преступления сел? За всё ли ответил?.. Потом, если видит слабину, заставляет рассказывать о совершённых ранее правонарушениях. Побоями выбивает признания и вынуждает силой писать явки с повинной.
В колонию попадают пацаны с четырнадцатилетнего возраста. А активисты сидят до двадцати. Представьте, как здоровый завхоз прессует мальчишек. Многие не выдерживают, «колются» и пишут расклады на себя и подельников. Позже их увозят обратно в СИЗО на «раскрутку»[8]. Возвращаются они с дополнительными сроками.
Кстати, помните, я упоминал, что несовершеннолетних запрещено вербовать, привлекать в качестве стукачей? Зоновские опера постоянно нарушают эти правила. Впрочем, официально на них работают только оставленные после восемнадцатилетия помощники администрации.
Сотрудники угнетают и запугивают осуждённых руками таких же зэков.
Перед переводом в отряд с новичками беседует воспитатель — сотрудник. Спрашивает о профессиях, где хочешь работать. Выбирать, по сути, не из чего. Труд тяжёлый и низкооплачиваемый. В отрядах по двести человек. Каждая бригада — двадцать пять человек, живёт в отдельной спальной секции. Бригадир укажет спальное место. На первых порах новичка закрепят за опытным зэком, чтобы он объяснил нравы и обычаи колонии. В отряде всем заправляют завхоз, бригадиры и прочие активисты. Они следят за порядком. Щемят неугодных администрации и лично им. Отнимают посылки и передачи, оставшиеся хорошие вещи.
Распорядок дня таков. В 6.30 — подъём. Физзарядка. По очереди — уборка. Санитар проверяет чистоту полов. Берёт любую подушку, проводит по линолеуму. Если грязная — изобьёт дужкой от кровати. Дальше зэки моются сами. Заправляют идеально одинаково постели. Больше до отбоя в спальную секцию не войти.
В восемь часов — поверка. Она проводится каждые два часа. Строем следуют на завтрак. В столовой встают у своих столов. Воспитатель командует: «Сесть, приступить к раздаче и приёму пищи». Своим подхалимам даёт лишнюю пайку хлеба. Кормят плохо. Активисты почти не едят — пьют чай. Они отнимают передачи и сытно питаются в отряде. Воспитатель ориентируется по ним. Командует: «Сдать посуду». Многие не успевают доесть свои пайки, хотя порции маленькие. Продукты некачественные. Правда, когда приезжает прокурор или комиссия, кормят хорошо. Отпускают всех из карцеров, у нас, мол, нарушителей нет. Жаловаться проверяющим боятся: они уедут, а заявитель останется.