Вообще, давно известно: так, как вредят себе сами зэки, не навредят никакие менты. Последние только охраняют, а арестанты варятся в собственном соку. Да взять хотя бы ситуацию с теми же жалобами, когда кто-то кричит: «Меня сдали». Напрашивается вопрос: «Не от тебя ли узнали?» Закладывая человека, стукач ничего не выдумывает. Он всего лишь передаёт операм услышанное. Хотя ранее я про них рассказывал, но тема эта интересная, остановлюсь подробнее.
Стукачами не рождаются, ими становятся. Но всё же, чтобы доносить, нужно иметь особый склад характера. Только в дешёвых детективах умный сыщик ловит кого-то на чём-то противозаконном и предлагает альтернативу: или ты работаешь на меня, или садишься в тюрьму. И всё, потекла к оперу информация. Ерунда это, через некоторое время компромат устареет. К тому же порядочный человек выберет второе — тюрьму. Ну а если задержанный согласится «помогать» органам, то он уже готов был стать осведомителем. Его к этому просто подтолкнули. Опера, кстати, предлагают сотрудничать почти всем арестованным, но не все же дают согласие. Как правило, шантаж уместен лишь в том случае, если человек постоянно находится под контролем. Бывает, в следственных изоляторах оперативники вербуют насильников-малолеток. Мы, мол, скроем от сокамерников твою статью, посадим тебя к неопытным первоходам, а ты будешь докладывать: кто что говорит и у кого какие запрещённые предметы в камере. А поскольку насильника в случае отказа ожидают малоприятные (для кого как) манипуляции со сфинктером прямой кишки, то он принимает предложение. В основном же люди сами идут на контакт с администрацией. Кто-то — чтобы иметь курево и чай, другие — для свиданий с родными, третьи — потому что озлоблены на весь мир и по своей природе гнилой не могут не стучать. Продавшиеся операм за пачку курева и заварушку чая — самые примитивные и легко выкупаются. Обычно это неоднократно судимые зэки. Их подсаживают к неопытным первоходам. И рецидивисты, пользуясь у новичков дешёвым авторитетом, выступают в качестве советчика. Мало того что выспросят о преступлениях сокамерника, так ещё и явку с повинной порекомендуют написать, посулив, будто отпустят под подписку о невыезде.
Опера в тюрьме сажают по режиму. Первоходов, строгачей и особистов отдельно. Так что, если в камере все в первый раз судимые, а с ними сидит «засиженный» арестант с непогашенными судимостями, стоит насторожиться. Сексоты, описанные выше, с большим энтузиазмом продолжают стучать и после освобождения. А поскольку в силу ограниченных умственных способностей совершить крупное преступление они не могут, то промышляют по мелочам. Когда такой экземпляр попадается, опер, памятуя его былые заслуги, может «отмазать» своего человека.
Сложнее дело обстоит с так называемыми добровольцами. Они стучат потому, что презирают серую массу. Считают себя выше других. Их гложет зависть. В голове у них каша из чувства ложной справедливости и личной подлости. Такие, только чтобы получить возможность сделать кому-то плохо, доносят с вдохновением. Эта категория буквально горит на работе, только бы выведать у конкретного лица информацию. По просьбе опера они легко могут сесть в карцер с интересующим администрацию объектом. Случается, что интеллект у них мощней и вычислить их довольно трудно. Это в СИЗО.
В правильной («чёрной») зоне определить осведомителя не так сложно. Хотя его контакт с оперативником, само собой, происходит без свидетелей. И сексот всегда отопрётся, сказав, что вызывали за заказным письмом. Но всё-таки о «кумовских» все знают, но не связываются с ними. Бывает, конечно, если кто-то «спалился» по его доносу или по пьянке, осведомителей сильно избивают, «опускают», убивают, но нечасто. Кому охота лишний срок получить?