Немало зэков всю душу вкладывали в стукачество. Взять хотя бы нашего фотографа. Срок — пятнадцать лет. Жил в отдельном помещении. Все его обязанности заключались в том, чтобы сделать карточки этапа. Казалось бы, живи и радуйся. Так нет же, он ночей не спал: следил, как осуждённые принимают «брос» через забор, да ещё и фотографировал специальными объективами это действо, а потом отдавал операм. Те, нисколько не заботясь о его безопасности, демонстрировали эти фото нарушителям и сажали их в ШИЗО. Когда бандитам это надоело, они надели маски, выбили после отбоя дверь в фотолабораторию и избили «соколиный глаз» самодельными бейсбольными битами. Причём лупили только по локтям и коленям. Добровольный стукач остался на всю жизнь инвалидом: у него конечности, как у кузнечика, в другую сторону гнулись.
Так что в одном учреждении хватает и «красных», и «чёрных», и «козлов», и блатных, и просто придурков.
Понятия не то что меняются, а стремительно деградируют. Новое поколение преступников не может понять своими мозгами элементарных вещей. Всё себе во вред делают.
Взять тех же «петухов». Раньше сто процентов зэков трудились. Даже воры в законе выходили на «промку», пусть и не стояли там у станка, но в цехе присутствовали. Единственные, кто сачковал, — «рабочие петухи». Они ходили чистенькие, следили за собой.
Сейчас во всех колониях — безработица. Но педики, оказывающие секс-услуги, — как самые молодые, слабые и презираемые, — делают самую грязную работу: грузят помойки, чистят выгребные туалеты. Сами быстро превращаются в грязных чушков, запаршивлевают. И всё равно их по ночам трахают «мужики» и блатные. А когда подхватывают всякую заразу — бьют их, ломают руки.
Не советую вообще заниматься активной педерастией. Помимо ВИЧ-инфекции, которая проявляется не сразу, можно и сифилисом заболеть. У нас в колонии, помню, эпидемия была. Как потом выяснилось, началось всё так. Был у нас «петух» Машка. Пошёл он с мамой на длительное свидание. В соседней комнате с сестрой на свидании был «мужик» Федя. Не знаю, куда он смотрел, но этот педик трахнул в душе его сестру. Она и «наградила» его сифилисом. Машка вышел со свиданки и продолжил половую жизнь с осуждёнными — и сам оказывал секс-услуги, и своих «петухов» имел. Когда хватились — одна треть спецконтингента болела сифилисом.
Зона была «красно-махновской». Бандиты проводили беседу с каждым из новых заражённых. Того, кто упорствовал и не называл полового партнёра, били палками, пока не заговорит. Всплыло много случаев тайной любви, когда зэки «имели» друг друга как «личняки»[23]. «Обиженка» пополнилась новыми обитателями.
Я уже упоминал, что новое поколение преступников живёт другими ценностями, понятиями. Бессовестные они какие-то, на мужчин не похожие.
Взять хотя бы такой случай. Как всегда, никто из авторитетных арестантов не хотел «грузиться» за бараком, и «смотрящим» сделали двадцатилетнего недоумка. Как-то раз он не вышел на поверку. Стали его искать. Увидели, что в сушилке заперта дверь, выломали её. Сотрудникам и осуждённым предстала такая картина: на полу лежит пьяный и голый «смотрящий», слушает по мобильнику «секс по телефону» и мастурбирует, увлёкшись настолько, что уже абсолютно не реагирует на внешние раздражители. Закрыли его в ШИЗО. Мы с приятелями спросили у молодых блатных (они себя такими считали): «А что, он выйдет и так с вами в братве и останется?» Они удивились: «А что тут такого? Он же ничего не сделал». Мы пояснили: «Если бы кто-то из нас, пусть с перепою, допустил такое — потом от стыда себе бы голову об угол разбил, не говоря уже о том, что он „спалил“ общаковый телефон».
Это ещё ничего! У них один из самозваной братвы, напившись, провалился в туалете в выгребную яму. После того как «шныри» его отмыли и отнесли в отряд, он сам обделался. Но протрезвел и продолжал «пальцы гнуть».
Теперь ещё раз коснусь понятий. Знайте, что в правильных «чёрных» зонах их соблюдают. Например, там вольные разборки не катят. Никто не будет решать, кто из подельников сдал друг друга. Хоть ты приговор покажи о явке с повинной, которая на тебя кем-то написана. Вдруг ты первый дал расклад, но не под протокол, а оперативную информацию?.. Да и у каждого второго зэка насчёт этого совесть нечиста: сам кого-то сдал. Вот и не ворошат такие дела. Отомстить за вольные дела в «чёрной» зоне трудно, даже если ты крутой бандит.
Знал я Сашу. Он попал в аварию: разбил машину «солнцевским» браткам. Они вдвоём приехали к нему домой, стали требовать переписать на них квартиру. Пригрозили, если заупрямится, убить его жену и ребёнка. Он зарезал их, как баранов, кухонным ножом. Срок ему дали не очень большой. Попал Саша в зону, где было полно «солнцевских». Смотрели на него косо, обещали, что он жив пока сидит, но разборок в неволе не устраивали. Освободился он, приехал домой. Припёрлись опять трое бандитов, дружки покойных, и снова стали угрожать. Всё повторилось: одного Саня убил ножом, двоих серьёзно ранил. Опять зона, вокруг опять «солнцевские», и опять одни только угрозы — разобраться на воле.
Да что там бандиты! В одной колонии мирно уживаются чеченские боевики и контрактники, отвоевавшие с ними две кампании. Бывает, за одним столом «бойцы вспоминают минувшие дни», делятся впечатлениями. По колонии, где было много «чехов», спокойно разгуливал осуждённый по кличке Змей. Это прозвище он получил на войне, где служил снайпером в разведке. Даже менты его уважали и разрешили носить на шее просолённый и высушенный палец снайпера-наёмника, который когда-то Змея ранил.
Случались и забавные встречи. В одной колонии отбывали наказание бывший прапорщик, солдат из его части и чеченец. Последнему — во время боевых действий — прапор продавал рядового для полевых и домашних работ.
Понятия — неплохая штука, когда они соблюдаются, и ты можешь обернуть их в свою пользу. Тогда будучи совершенно неправым, можно выйти победителем из любого безнадёжного положения.
Со мной на Ярославской пересылке было вот что. Привык я в своей зоне, что никто мне не указ. А тут ехал в другое учреждение этапом. В Ярославле, в СИЗО, меня и других осуждённых посадили в большую камеру. Там «воровской ход». Из моей колонии вместе со мной ехали ещё несколько осуждённых, некоторых я вообще не знал. Подходит ко мне приятель и говорит: «Когда тебя на Псковской пересылке посадили в другую хату, Хохол рассказывал про тебя всякие гадости. В частности, что ты активист. Но я-то знаю, что это не так». Попросил его показать сплетника. Позвал этого Хохла и спросил: «Что ты за меня знаешь?..» Он начал юлить, изворачиваться, что вроде ошибся. По понятиям я должен был подойти к «смотрящему» и дать ему весь расклад: обвинить Хохла в интригах, позвать очевидцев. Если бы разобрались, его наказали бы максимум пощёчиной. Привыкнув разбираться с оскорбившими меня самостоятельно, я дал этой твари в бороду. Но, взбешённый, не рассчитал и свернул ему челюсть. Тут смотрящий начал выступать: какое я имел право на человека руку поднимать!.. В принципе, он был прав, но я не стал «включать заднюю» и сказал, что не вижу в той мрази человека. Поведи себя «смотрила» правильно, и мне пришлось бы плохо — могли бы всем коллективом поломать. Но этот неопытный Гурген, обращаясь ко мне, выругался матом. Здесь уже я наехал на него: «Ты кого материшь?» Он начал оправдываться. Я долго возмущался. Разошлись краями. А потерпевшего сделали виноватым и отправили в больницу.
Ещё соблюдают другой закон тюрьмы. Даже в самой спокойной зоне, если при конфликте достанете нож — просто, чтобы попугать, — руки поломают или самого. У меня так знакомый бандит пострадал. Любил он при случае финкой рисануться — то охранника в казино подрежет, то на «стрелке» с москвичами себе в истерике вены вскроет. В зоне за такие понты «смотрящие» его покалечили. Хотя они сами недалёкие были, но следили за соблюдением традиций.