К сожалению, эти скудные описания, равно как и наставления современников вроде Гроссетеста и других, почти не утоляли интереса средневековых умов. Поиски античных источников с более развернутыми портретами продолжались, пока латинский элегический поэт VI века Максимиан не написал гораздо более подробное описание прекрасной женщины. Хотя мы вправе отнести VI век к эпохе Средневековья, сам Максимиан всячески подчеркивал свою принадлежность к древней традиции, утверждая, что его род восходит к этрускам и что он был дружен с римским сенатором и консулом Боэцием (ок. 477–524)49. Для людей Средневековья это достаточно подтверждало авторитетность Максимиана, особенно в сочетании с тем фактом, что его перу принадлежал один из первых детально и ярко прописанных портретов красивой женщины:
Власы золотые потоком по шее молочной струятся,
Черты бесподобные лика ее, что смолью бровей выделяют Чела чистоту и кожи сияние множа,
Воспламеняют мой разум смятенный всечасно.
Люблю я тот огненный пламень
И пухлые крохотны губки,
Что сладостью дивной дыша и ликуя, Глотки поцелуев щедро вливают50.
Эта идеализированная безымянная красавица примечательна тем, что, хотя у нее нет мифологических корней, как у Поликсены или Брисеиды, столь детально выписанный облик был первым на то время письменно закрепленным портретом красавицы. Будущие каталогизаторы женской красоты видели в нем одно из самых полезных руководств, хотя бы потому, что он содержал больше сведений, чем все прочие.
В Средние века Максимиан пользовался чрезвычайной известностью. Разумеется, слово популярность если и подходит здесь, то разве что в своем этимологически буквальном смысле (от лат. populares, народный): Максимиана почитали столь значимым автором, что в XI и XII веках на его поэзии строилась школьная программа по преподаванию латыни. Таким образом, детям внушали, в чем состоит женская красота, еще когда они только- только осваивали навыки письма51. Так дети усваивали, что у идеальной красавицы должна быть белая гладкая кожа, темные брови, контрастирующие с золотистым сиянием волос, и пухлые губы.
Тут впору удивиться, что у средневековых европейцев было так мало подробных древних литературных портретов женщин, но, в сущности, подробных описаний физической женской красоты мы не находим и в высоком Средневековье (1000–1250). Если античные классики предоставляли самому читателю додумывать детали прекрасного образа, то тем же путем шли и раннесредневековые авторы — они больше копировали классические тексты, чем пытались развить и дополнить их деталями. Даже в период высокого Средневековья и Ренессанса XII века, когда поэты и мыслители уже вовсю читали Максимиана, они все равно удручающе скупо описывали красоту современных им женщин. Вместо этого и в средневековом воображении, и в народной литературе Максимианово описание красоты лишь дополняло классический идеал, который мог лучше всего передать легендарную красоту именно Елены Троянской.
| Прекраснейшая из женщин Миниатюра из «Героид» Овидия |
В том, что идеалом женской красоты избрали Елену, был глубокий смысл. Во- первых, ее красота воспевалась во множестве классических литературных источников, но без подробностей, что давало средневековым авторам шанс доказать свою способность дополнять классиков. Во- вторых, когда речь идет о наивысших качествах физической женственности, трудно поспорить с тем, что их воплощением достойна быть женщина, которая славилась своей красотой и даже спровоцировала мужчин на вой ну. В-третьих, само то, что понятия красоты исходят от античной героини, удостоверяло их авторитетность в глазах средневековых читателей, невзирая на недостаток античных литературных портретов, на которые можно было бы опереться. С XII века нам предлагают уже гораздо больше соображений о том, как должна выглядеть классическая женская красота, причем с особым акцентом именно на ее классичности.