- Немедленно отнесите его в палату, - приказала она и Высотский с другим солдатом, оказавшимся рядом, подняли меня на ноги и помогли мне идти.
- Я не знал... Я не думал, что так будет, - оправдывался Высотский. - Чо ты сразу так выключился? Я же не сильно...
- Зачем вообще было его бить? - возмутилась медсестра. - Его только недавно перевели из реанимации!
- Я же не знал, я не знал, - чуть ли не плакал Высотский.
- Думать надо головой! Не знал он, - продолжала возмущаться медсестра, когда меня уже вводили в палату.
- Да он вообще придурок и урод, - сказал я смело, когда уже оказался рядом со своей койкой.
- Что?! - Возмутился Высотский, и с его лица тут же слетела маска раскаивающегося грешника. - Тебе мало?! - Его лицо перекосила злоба. - Я тебе сейчас еще врежу!
- А ну пошел отсюда! - Накинулась на Высотского медсестра. - Я еще доложу о тебе главврачу! Я тебе еще устрою! Ишь ты - еще он ударит...
Высотский вышел из нашей палаты злой и раздасованный. Под натиском медсестры он пошел прочь.
В этот день в наряд я не пошел, но потом мне пришлось много натерпеться от десантника, Высотского и их прихлебаев. Высотского из отделения не выгнали, и он уже через несколько дней продолжил меня донимать. Он насмехался надо мной и нагружал меня работой, если мы вместе оказывались в наряде по уборке территории.
Когда я однажды пошел на КПП позвонить домой из телефона-автомата, который там стоял, то заметил рядом с воротами КПП Высотского, к которому пришел проведать какой-то солдат, наверное, из его части. Высотский показал на меня пальцем и стал что-то рассказывать приятелю, показывая при этом, как он ударил кулаком. Приятель злорадно улыбался, бесцеремонно рассматривая меня, но мне тогда было все равно - я разговаривал по телефону. Не понимаю, что там могло быть такого героического в том, что Высотский вырубил меня кулаком? Ладно бы был тогда из меня какой-то там сильный противник, а то худой, низкий по сравнению с Высотским, бледный и больной, измученный бесконечными уколами и капельницами. Какой там с меня был тогда драчун?! Но Высотский чувствовал себя перед приятелем звездой и героем. Казалось, он готов был на бис еще подойти и врезать мне так, чтобы я упал и не встал. Я поспешил удалиться с КПП, а то этот моральный урод и точно мог так и сделать. Да, в армии нельзя быть слабым, неважно болеешь ты или нет. Ты всегда должен быть способен постоять за себя, иначе тебя опустят ниже канализации, будут постоянно насмехаться, и заставлять выполнять всю грязную работу.
Драться еще с Высотским на тот момент мне было бессмысленно и я, молча, терпел все оскорбления и работал наравне с духами, когда оказывался на уборке территории вместе с Высотским и десантником. Про то, чтобы мне противостоять десантнику вообще не могло быть и речи, а тот за Высотского стоял горой. Этот амбал вообще мог сделать меня тогда калекой, если б захотел. Но он пока этого не хотел, и его устраивало, что мы, старослужащие солдатской палаты, работали как духи. Однажды он тоже ударил одного из нашей компании, когда их вместе поставили мыть туалет. Эта новость быстро разлетелась среди солдат нашей палаты, и мы живо интересовались у пострадавшего подробностями.
- Ну что, он больно ударил? - спросил я, разглядывая опухшую губу с запекшейся кровью.
- А ты как думаешь? - Усмехнулся мой приятель Колька. - Ты видел, какой он здоровый? Хотя я думал, что будет больнее...
- Ну, а ты его хоть раз ударил?
- Нет, не получилось.
- Так, а удар у него как - быстрый? - поинтересовался я, потому что слышал, будто у таких здоровяков медленные удары и от них легко можно увернуться.
- Да нет, не быстрый у него удар. Он так как-то даже медленно так ударил. Я так-то в принципе удар видел. И даже отклонился немного, но он на излете как-то все равно меня достал. Вот тогда было больно...
- Да, в принципе и с ним можно драться, - сделал вывод пострадавший Колька.
Можно, то может быть и можно, подумал я, да только кто будет драться? Вся наша компания состояла из парней среднего роста и ниже, и выдающихся спортсменов среди них не наблюдалось. Понятное дело, никто из нас драться с десантником не хотел и мы предпочитали подчиняться, если обстановка накалялась. А накалялась обстановка в основном при уборке территории вокруг отделения и других объектов госпиталя, к которым было прикреплено наше отделение. Прикреплено по части уборки. В другие наряды десантник, Высотский и их прихлебаи не ходили, потому что брезговали.
Пережив неприятное утро, наша жизнь налаживалась и приобретала позитивные краски. После обеда мы лежали у себя в койках, читали, общались и травили байки с анекдотами. После обеда мы практически не сталкивались с десантником и его шайкой. Правда, иногда Высотский или десантник засылали к нам кого-то из своих и те нагружали наших духов какими-то задачами. По вечерам в коридоре отделения мы смотрели телевизор, который офицеры выносили из своей палаты. Вообще-то это был общий телевизор, но так как солдатам днем его нельзя было смотреть, а офицерам можно, то они его и забирали до ужина к себе.