Глава VI
30 октября 1941 года хмурым утром мы прибыли в город Горький (ныне Нижний Новгород). После обеда в военном городке принявшее нас начальство заявило, что пока еще не решено, в какую воинскую часть нас направят, и поэтому часа два мы можем погулять по городу.
На одной из улиц я и Женя Майонов зашли в небольшой продовольственный магазин. Его полки были заставлены бутылками «Советского шампанского». Женя сказал, что хорошо бы попробовать это вино. Но денег у нас явно не хватало. Тогда мне пришла идея: пойти в комиссионный магазин и «загнать» мое зимнее пальто и кепку. Всё равно вместо них выдадут солдатскую форму. За вещи мы получили только 30 рублей, ровно столько, сколько стоила бутылка шампанского, которую мы распили прямо в магазине через горлышко и даже не захмелели.
В казарме нам объявили, что всех прибывших из Москвы направляют на службу в 90-й запасной зенитный артиллерийский полк, дислоцирующийся на главном стадионе «Торпедо». Мы прибыли на стадион, когда уже стемнело.
Все бывшие студенты МИС, а также Миша Волков и Ваня Борзунов? оказались в одном отделении. Лишь командир отделения – сержант, уже побывавший на фронте и излечившийся после ранения, был не из наших.
Утром после зачисления в состав полка нас повели на завтрак, который, как и вчерашний ужин, был далеко не сытным, а потом – в городскую баню на улице Октябрьской революции, что рядом со стадионом. Мы сдали имевшееся на нас нательное бельё, включая майку-безрукавку и трусы, и получили белые хлопчато-бумажные рубашку и кальсоны, ношеные, но хорошо отстиранные. Нам выдали весь комплект военного обмундирования. В него входили уже ношеные и стираные гимнастерка с отложным воротником, на обоих концах которого имелись петлицы, брюки-полугалифе с узким ремнем, старая серая солдатская шинель, широкий брезентовый ремень, форменная шапка-ушанка, рукавицы, портянки, зеленые обмотки и ботинки. Нам выдали также новую зеленую брезентовую сумку.
Студенческий и комсомольский билеты, зачетную книжку и свидетельство о рождении вместе с ней я переложил в правый нагрудный карман гимнастерки, а небольшой немецко-русский словарь – в левый. Эти документы и словарь я хранил таким же образом и на фронте. Оба кармана сильно топорщились и с трудом закрывались металлической пуговицей. На всех пуговицах была отштампована пятиконечная звезда. Выйдя из бани в форменной одежде, мы наконец почувствовали себя настоящими военными.
На стадионе мы пообедали, съев жиденький борщ без мяса и второе блюдо из картошки с каспийской рыбой и выпив несладкий компот из яблок. Попросили добавки, но ее не дали.
После обеда нас перевели в другую казарму с такими же двухэтажными нарами, как и те, на которых мы ночевали в первые сутки. Я расположился рядом с Женей Майоновым и Мишей Волковым на верхних нарах. На каждом месте лежали матрац, грубые простыни, твердая подушка с темной наволочкой и тонкое одеяло, но в другом не было необходимости, так как казарма имела хорошее паровое отопление. Шапки и шарфы полагалось оставлять на вешалке возле двери, а обувь на ночь ставить на полу перед нарами с торца. Особая вешалка предназначалась для сумок с противогазами. Возле двери находилась особая длинная деревянная стойка, где хранились винтовки и карабины (т. е. винтовки с укороченным стволом).
Наш 90-й запасной зенитный артиллерийский полк являлся в основном учебным, где в течение полутора – двух с половиной месяцев готовили артиллеристов-зенитчиков. Их отправляли главным образом на фронт, а частично на защиту важных тыловых объектов. В городе, его окрестностях и на крупных предприятиях полк имел отдельные зенитные подразделения для защиты их от авианалетов противника.
Практическая учеба проходила на поле стадиона, а теоретическая (изучение уставов и различных правил) и политическая – в помещении, в основном – в красном уголке, в котором имелись газеты, журналы и радиорепродуктор.