— Видишь, — сказала мама папе, — я так и думала, что Верочке не понравится в этом чужом для неё доме. Но было очень важно, чтобы она сама убедилась в этом.
«Никогда не пойду больше на чашку шоколада!» — подумала я и тихонько погладила спинку нашего красавца дивана.
Мои подруги Тамара и Устинька
Я была довольна, что у меня такой двоюродный брат, как Дима. Мы были с ним друзья. Но это был моряк, будущий мореплаватель, а мне иногда хотелось поиграть в куклы с подругой. Поэтому я очень обрадовалась, когда однажды мама вошла в детскую с незнакомой девочкой.
— Познакомьтесь, — сказала мама. — Это Тамара Королькова. Она учится у нас в школе в приготовительном классе. И учится, надо сказать, отлично. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.
Не знаю, как я Тамаре, но мне она сразу понравилась. Это была высоконькая, тоненькая девочка с шелковистыми, туго заплетёнными длинными волосами. Брови у Тамары были ровные, как шнурочки. Глаза серые, серьёзные. Но, когда Тамара улыбалась, они так и светились.
Тамара была старше меня: я ещё только собиралась поступить в школу, а она уже отлично училась в приготовительном классе.
Как только я увидела Тамару, я тотчас же поняла, что это и есть моя самая любимая подруга. Сразу же мы занялись куклами.
— Познакомьтесь, — сказала я. — Надеюсь, вы понравитесь друг другу.
Куклы Тамаре сразу понравились. Особенно Танечка, про которую я рассказала, что она лечилась в клинике от серьёзной болезни.
— А железо ты ей даёшь? — спросила Тамара.
— Какое железо? — удивилась я. — Она же фарфоровая.
— Железо — это такое лекарство в пилюльках. Укрепляет здоровье. Человек становится крепким, розовым.
— Вот это хорошо! — обрадовалась я. — А то у меня Таня никак не оправится после клиники. Всё бледнее становится.
— А может быть, ты умываешь её водой?
Я созналась, что да, умываю. Голову Танечке не мою, я знаю, что это ей вредно, а лицо вытираю влажной губочкой.
— Это ей тоже вредно, — сказала Тамара. — Куклы этого не выносят.
Я обещала больше так не делать. Но на всякий случай мы приготовили малюсенькие шарики из чёрного хлеба и начали давать Танечке железо.
— А оспу ты им всем прививала? — спросила Тамара.
— Оспу не прививала, — виновато ответила я. — А разве нужно?
— Ну как же! Тебе ведь прививали. Непременно нужно, иначе в школу не примут. Оспа — это знаешь какая болезнь! Если ею захворать, то потом на лице остаются оспинки, рябины. Представь себе, вдруг бы это случилось с Танечкой.
Из клея и воды мы приготовили раствор для прививки, засучили каждой кукле рукав, даже Золушке, хотя она была в бальном платье, и привили всем оспу булавкой.
— Глубокую царапину делать не надо, — учила меня Тамара. — Царапнем чуть-чуть — и оспа привьётся.
Я в первый раз видела девочку, которая умела лечить кукол. Да и как иначе? Ведь Тамарина мама была фельдшерицей, дочка от неё многому научилась.
Уже позднее я узнала, что Тамара умеет не по-игрушечному, а по-настоящему положить компресс, измерить температуру, приготовить полоскание, вытащить занозу, дать больному касторку. И, главное, без всяких фокусов, если это было надо, самой выпить касторку.
Тамара часто оставалась дома совсем одна: её мама уходила на ночное дежурство. А когда возвращалась — ей был приготовлен чай и завтрак.
Вот какая была Тамара!
— Кем ты будешь, когда вырастешь? Ты уже подумала об этом? — спросила она меня, когда мы уложили кукол спать.
Я отвечала, что ещё не подумала, но скоро начну думать.
У самой Тамары всё уже было решено: она будет фельдшерица, как её мама.
— Смотри, смотри, что это такое? — вдруг воскликнула моя новая подруга. — Вон там, под диваном?
— Да это наша Тихоня, Черепаха. Ты не бойся её, она ручная.
Но Тамара не боялась. Она была храбрая, гораздо храбрее не только меня, но даже Димы, хотя он не сознавался в этом. Да и то сказать; кто не боится залпом выпить касторовое масло, тому уже ничего не страшно.
Тамара была моя первая подруга. Вторая была Устинька. Та самая, которую я знала по клетчатому лоскутку на одеяле нашей Дарьюшки.
Глядя на этот лоскуток, я пробовала представить себе Устиньку. И всегда она мне казалась маленькой, в клетчатом фартучке, тихой, боязливой, как мышка. Носик курносенький, косичка тонкая.
И вот однажды вечером, когда мы сидели за чаем, в столовую вошла Дарьюшка, ведя за руку маленькую девчушку. Носик у неё был курносенький, светлая, как липовый цвет, косичка загибалась кверху.