— Потому что американцы обращались с индейцами очень плохо, хуже нельзя. Индейцев осталось очень мало, совсем мало в их родной стране, где хозяйничают чужеземцы.
Дима с гордостью показал нам другую марку — знаменитую, с чёрным лебедем. Он раздобыл её, не дождавшись поездки дяди Оскара в Австралию.
— Австралия целиком лежит в Южном полушарии, — показала на глобусе мама. — Поэтому времена года там обратны нашим: январь, февраль — летние месяцы. Июнь, июль — зимние.
— Как интересно! — сказала Тамара, — Нет, почему бы дяде Оскару не поехать в Австралию?
— Последнее письмо я получила из Голландии, — вспомнила вдруг тётя Наша.
— Голландская у меня уже есть, — сказал Дима.
Но марку всё же взял.
— Голландия вот. — И мама повернула глобус.
Перед нами была небольшая страна близ моря.
Голландия занимала на глобусе совсем мало места. Она находилась на Европейском материке и называлась «Нидерландами», что означает «Низко лежащая страна». Нидерланды расположены ниже уровня моря. И трудолюбивым голландцам приходится зорко следить за плотинами, чтобы вода не затопила их города и замечательные цветочные плантации, где растут лучшие в мире тюльпаны.
В Димином альбоме была и китайская марка, на которой извивался дракон. Была и японская — с восходящим солнцем. И разные другие.
Последняя марка изображала сидящую на скале женщину, которая смотрит вдаль.
— Африканская. Мыс Доброй Надежды, — с торжеством объявил Дима. — Очень редкая. Я за неё отдал египетскую, с пирамидой и сфинксом, и три гвоздя в придачу.
— Марка очень интересная, — подтвердил папа.
И рассказал нам о мысе Доброй Надежды.
Африка немного похожа на грушу, опущенную узким концом вниз. Два океана, Атлантический и Индийский, омывают её. Одна из самых южных точек груши — это и есть мыс Доброй Надежды. Сначала он назывался мысом Бурь, и понятно почему: два океана вздымают здесь свои волны, два великана, из которых один суровее другого. Смелый мореплаватель португалец Бартоломео Диац, много лет назад открывший этот мыс, в конце концов погиб у его скал. Корабль разбился. И два океана долго играли его обломками.
Но всё же мыс был открыт и вскоре стал называться по-другому: мысом Доброй Надежды.
На вершине мыса зажгли маяк, далеко-далеко видный в море. И, видя его свет, моряки твёрдо надеются на благополучный исход путешествия, Фигура женщины на марке — это и есть образ Доброй Надежды.
Нам хотелось слушать ещё и ещё. Но папа сказал:
— Довольно, милые, довольно. Я устал, да и марки кончились.
Уйдя из столовой, Дима, Тамара и я — мы долго рассуждали о том, что слышали.
— Мореплавателем — вот кем надо быть! — повторял Дима. — Я всегда это говорил.
— Но девочка не может быть мореплавателем, — печально возражала я.
— Зато девочка может быть смотрительницей маяка, — придумала Тамара. — Ведь и на марке изображена женщина.
Это так понравилось мне, что я в тот вечер долго не могла уснуть. Я видела себя на мысе Доброй Надежды в бурю. Грозные волны бьются у подножия скал. Горы покрыты туманом.
Но маяк, зажжённый смотрительницей маяка, бросает свет далеко в море. И корабли, плывущие вдали, видят его и надеются на добрый исход путешествия.
Снежная королева
В нашем городе снег выпадал не так уж часто, а главное — лежал недолго.
Только он уляжется на денёк-другой как сырой ветер с моря поднимает его с места и гонит прочь, И вот он уже темнеет, тает, тает… Его уже нет, точно он приснился.
Воробьи только было собрались обтереться сухим снежком, как перед ними уже лужица. «Вот был, вот был, вот был — и нет его, нет его, нет его!» — хором восклицают воробьи, всплёскивая крылышками. И — что поделаешь! — купаются в лужице.
Снег!.. До чего же он прелестен!
Он хорош и тогда, когда медленно падает большими хлопьями, точно мохнатые пчёлы разлетелись из громадного улья по всему свету.
Хорош и маленький снег, словно кисеёй затянувший окно.
Если глядеть на него из окна, то кажется, что он не падает сверху, а поднимается вверх от земли.
А когда снег оденет весь город, какими уютными становятся улицы! Какие пышные перины на балконах, какие подушки на перилах!
Случается, что одна какая-нибудь снежинка сядет на рукав твоей шубки. Сядет и сидит не тая и даёт разглядеть себя.
Ты разглядываешь её и видишь, что у неё тонкий-претонкий узор. Что она звёздочка. Каждая такая звёздочка — из шести лучиков, но у каждой они другие; игольчатые, стрельчатые, гранёные, кружевные, перистые…