— Кастор, твое долгое молчание перешло уже ту черту, за которой ты становишься негостеприимным хозяином, а не мужчиной, пораженным красотой гостьи.
Я не сразу обратил внимание, что Кассиопея тоже сидит за столом. Она употребила слово «пораженный», а не слово «восхищенный» более подходящее для этого случая. Кассиопея тоже поняла все про Ботейн, я был уверен. Значит, она была на моей стороне. Я не знал, сможем ли мы спасти Гиансара.
Мне захотелось уйти, но это означало бы капитуляцию. Потом у меня было навязчивое желание сделать вид, будто мы незнакомы, но в этом не было никакой логики. Я сказал:
— Добрый вечер, Ботейн. Рад видеть тебя сегодня за нашим столом.
Ужин вышел странным. Гиансар все время говорил с Ботейн, периодически кидая на меня взгляды, будто чего-то ожидал от меня (я не понял, чего именно). Кассиопея скучала и поднялась из-за стола неприлично рано. Она даже сказала: «мне настолько скучно проводить время со своей семьей, что я поступлюсь правилами приличия, и уйду прямо сейчас». И ушла, не выслушав ответа на ее реплику. Мне казалось, что скорее неприлично было говорить о своей скуке. Ботейн пыталась вовлечь в беседу и меня, но мы не говорили ни о чем важном. Тем более, Гиансар постоянно перебивал меня, переключая ее внимание на себя. Я весь вечер пытался понять, что Ботейн нужно от меня (это было очевидно по ее взглядам в мою сторону), но что конкретно, я так и не сообразил.
После ужина я не мог найти себе места. Мой дом казался мне оскверненным. Мне захотелось скрыться на работе, и чтобы Процион был где-то неподалеку, так как он должен был защищать меня. Было бы странно появиться на работе ночью, но мне не перед кем было оправдываться. Я вышел из дома и пошел в гараж. По пути я встретил Кассиопею и Проциона. Они целовались так эмоционально, как я никогда бы не смог. Он прижимал ее к стене, а она крепко держала его за волосы, сухожилия ее кисти были напряжены. Мне это не понравилось, но я ничего не сказал и прошел к машине.
Половину ночи я провел, занимаясь делами, запланированными на понедельник. Потом я уснул прямо на работе.
Во сне я видел, как Гиансар пытается попасть в Ядовитый Розарий, но калитка была закрыта, и он не мог пробраться внутрь. Я наблюдал за ним, но ничего не говорил. Потом Ботейн сама вышла к нему, но закрыла за собой калитку на маленький золотой ключик, так и не впустив его внутрь. Больше я ничего не хотел смотреть и просидел все оставшееся время в Каменной Крепости.
Глава 11
Я решил, что лучшим выходом будет следить за Ботейн, поэтому я устроил ее на работу. Мы обговорили, что я не могу так быстро принять решение по поводу химического оружия, и она согласилась подождать, пока я думаю. Это доказывало, что она нацелена на меня лично, иначе бы она продолжила искать компании, которые бы приняли ее предложение.
Гиансар был счастлив оттого, что она работает вместе с ним. Он уделял ей слишком много внимания, это ухудшало его работоспособность. Мне казалось удивительным то, как один человек может радовать другого. Наверное, Гиансару было хорошо, но мне ситуация не нравилась.
Процион больше не нашел полезной информации про Ботейн и жаждал отправить ее под суд. Когда я отозвал свой запрос на продолжение поисков, он ходил грустный (насколько я мог судить об этом). Когда я сказал ему найти информацию про девушку, которая писала мне письма, он снова развеселился. Проциона и Кассиопею в таком близком взаимодействии я больше не видел. Но несколько раз после окончания рабочего дня Проциона, я замечал, как они уходили вместе. Ни тот, ни другой мне об этом ничего не говорил. Я долго думал и решил, что если у них все-таки роман, то я буду относиться к этому нормально, потому что они оба мне нравятся.
Прежде, чем я получил информацию, Дана написала мне еще одно письмо. Я заметил, что мне не терпится узнать, о чем она напишет в этот раз.
Текст письма:
«Привет, Кастор. Неужели у тебя совсем нет времени мне ответить? Хотя бы коротенькое письмо. Может быть, письма для тебя сортирует твоя секретарша, и ты даже не знаешь о моем существовании. Если это так, иди к черту, идиотка, и дай прочитать мои письма брату. Я уверена, что когда-нибудь твоя совесть возьмет верх, и ты передашь их ему. Поэтому я буду продолжать писать, пускай, Кастор, ты их прочитаешь все разом. Может быть, этот момент так будет для тебя более волнительным.
Дела в последнее время у меня идут не очень. Хозяин моего магазина потерял лицензию на продажу алкоголя. Надеюсь, он сможет ее вернуть, потому что прибыль упала практически в два раза, как и моя зарплата. Я даже думаю уволиться, но нет сил искать другую работу. В последнее время ощущение, будто бы из меня высосали все жизненные соки. Я прихожу домой и ложусь спать. Если я вдруг просыпаюсь до того, как мне надо вставать на работу, я смотрю телевизор. У меня больше нет любимой передачи, я смотрю все подряд. Бывали ли у тебя подобные состояния? Ты знаешь, как из них выбираться? Мне бы этого хотелось. Вот бы было легальное средство, которое влило бы в меня энергию. На самом деле из-за того, что в последние дни я ничего не делаю, мне даже нечего особо тебе рассказать. Но когда я заставила себя писать письмо, это, хоть и совсем чуть-чуть, но взбодрило меня. Как у тебя дела?
Если ты все-таки читаешь мои письма с самого начала, то, надеюсь, ты, наконец, соберешься и назначишь мне встречу. Письмо бы вернуло мне силы.
С надеждой, Дана».
Я думал над ее вопросом, было ли у меня состояние «будто бы из меня высосали все жизненные соки». Я понял, о чем она говорит, то есть, скорее всего, да. Но я не думал, что будто бы все, а лишь часть. Писать ответ я не стал.
Процион сказал, что он мало выяснил. Письма отправлялись с адреса едва ходящей пожилой женщины, проживающей в однокомнатной квартире в многоэтажном доме. Ее почтовый ящик был без замка, и если бы я написал ответ, Дана с легкостью смогла бы забрать письмо из этого ящика. Процион проверил родственников и соседей этой женщины, но никого похожего не нашел. Он сказал, что теперь есть два варианта. Первый, это установить круглосуточную слежку за почтовыми ящиками. Второй, это написать Дане письмо и договориться о встрече, но если я так не хочу идти на нее, то он будет там вместо меня, и все у нее выяснит. Процион несколько раз делал упор на то, что я мог бы написать письмо и встретиться с ней. Видимо он осуждал меня, но мне повезло, что его осуждение не имело значения.
Тем не менее, я послушался его совета. Я написал:
«Здравствуй, Дана.
Я не сразу просматриваю письма от незнакомых частных лиц. Давай встретимся в воскресенье в три часа дня в ресторане «Меркурий».
С уважением, Кастор Кеплер».
Я думал добавить какую-нибудь менее формальную фразу, но это означало бы, что я принимаю ее игру. В воскресенье с ней встретится Процион и узнает, что ей нужно.
Я постоянно обдумывал абстрактные планы на тот случай, если бы я решил производить химическое оружие. Я не собирался воплощать их в жизнь, но они все равно занимали мои мысли. Большее всего я боялся, что это вызвало бы общественное осуждение «Кеплер-22». В любом случае, производство химического оружия нужно было бы оставлять в тайне от общественности, но для большей безопасности лучше было бы чем-то отвлечь прессу. Мы могли бы запустить новый продукт, который наделает много шума. С самой глупой или пошлой рекламой, скандалами на производстве и сомнительным составом. Кеплер-22 выпустит такой продукт, про который будут не только писать в газетах, но и говорить на улицах, он станет общественной шуткой, и это только придаст ему популярности.