Ролики действительно вызвали волну возмущения, и я слышал осуждение от своих коллег, будто бы они сами не понимали, что подобная реклама эффективна. Но я пошел дальше. Я стал спонсором фильма про войну, с условием, что главную роль пилота сыграет Аин. Этот фильм был невероятно драматичным, что делало всю ситуацию еще более абсурдной. Следующий фильм, который я задумал для него, будет ориентирован на девочек-подростков, где Аин будет играть романтического персонажа, а еще через фильм он должен сняться в боевике, в котором непременно будет спасать мир в компании красивой женщины. Дальше я пока не думал. В каждом фильме он будет ненавязчиво рекламировать «Красного гиганта».
Кроме того, я много времени проводил с самим Аином. Он оказался действительно невероятно глупым, но «бесконечно» обаятельным. Он часто ужинал в моем доме, ходил со мной на неофициальные встречи. Я видел, что Аин пытается установить свою степень влияния на меня, и иногда требовательно что-то просил и даже устраивал скандалы. Было хорошо, что у меня довольно стойкая нервная организация, поэтому я не реагировал на его попытки, но мне было интересно на них смотреть.
Еще больший интерес для меня представляло его место в Туманном Лесу. Я часто проводил ночь там. Он жил у Зеркального Озера. Оно было небольшим, но таким чистым, что прудом его называть не хотелось. Со всех сторон озеро было окружено красивыми деревьями, их ветки смыкались прямо над ним. Большую часть времени Аин сидел на берегу и смотрел, как небо, ветки и он сам отражаются в воде. Иногда он залезал на деревья и украшал их цветами, стеклянными шарами или свечами. В самом озере не росло ни единой водоросли, не плавали водомерки и рыбки.
Однажды я спросил Аина:
— Почему ты не сажаешь цветы или другие растения в само Озеро, раз ты так любишь видеть в нем что-то красивое? Кувшинки бы хорошо его украсили.
Аин ответил:
— А зачем нарушать его гладь, если оно все равно все отражает?
Я не понял его точку зрения, но принял ее.
Следующие полгода я много общался в Аином. Я не был уверен, что ему нравится наше общение, но оно было ему выгодно. Иногда он вел себя как капризный ребенок рядом со мной, требовал, чтобы я сменил режиссера или выбил для него приглашение на какую-то встречу. Я не тратил на него много сил, но если для меня это было пустяковым делом, я выполнял его пожелания. Я не считал его своим другом, но если бы мне пришлось выбирать, кого назвать своим другом, кроме родственников, я бы назвал Аина. У меня сформировался круг людей, которым я доверял, и с которыми мне было приятно находиться в одном помещении. Это были: Кассиопея, Гиансар, Процион и Аин. Я знал, что у Кассиопеи роман с Проционом, но я не знал, насколько серьезный. Иногда она ездила к нему, но у нас дома он не оставался. Изредка Процион мог потрогать ее за коленку, а она погладить его по щеке. Более они никак не выносили на всеобщее обозрение свои отношения. Я думал, это из-за меня, хотя я был не против. Я даже сказал об этом Кассиопее, но она лишь посмеялась надо мной.
Всю идиллию круга людей, которых я собрал вокруг себя, портила Ботейн, она по-прежнему была с Гиансаром. Он практически нигде не появлялся без нее. Более того, она теперь жила с нами в одном доме. Когда Гиансар сообщил мне об этом впервые, я сразу сказал, что она не будет здесь жить. Он не обиделся и решил, что купит им дом или будет снимать квартиру. Я пришел в ужас (мне было страшно), потому что я видел Гиансара практически каждый день с восьми лет и всегда мог подойти к нему, если он был мне нужен. Мысль о том, что его не будет рядом, настолько подкосила меня, что я не пошел на работу в тот день и до вечера пролежал в своей кровати. В итоге я решил, что пусть лучше Ботейн живет в моем доме, имея доступ ко мне, чем она будет обладать полным влиянием на Гиансара вне моего поля зрения. Мне не нравилось не только то, что она могла узнать про меня больше, чем должна, но и само ее поведение. Например, она смотрела телевизор в гостиной, хотя он был и в их комнате. Единственный звук, который был мне приятен на первом этаже — это игра Кассиопеи на фортепиано. Еще Ботейн иногда вешала свое пальто на мое место в шкафу, а когда она задевала угол ковра, то никогда его не поправляла. Были еще минусы.
Однажды репортеры сообщили мне одну важную новость, которая должна была появиться в завтрашней газете. Когда я буду объявлять ее на работе, мне придется говорить торжественно и даже выдать многим премии. Но так как я узнал эту новость вечером, я мог сообщить ее сначала людям, которые мне нравились. Я позвал Аина на ужин. Процион итак ехал со мной после работы. Кассиопея, Гиансар и Ботейн (хотя она мне не нравилась) должны были быть дома. Когда мы приехали, выяснилось, что Гиансар до сих пор не вернулся с очередного конгресса по химии. Ботейн должна была быть там вместе с ним, но у нее болела голова, и она осталась дома. Впрочем, пить вино ей это не помешало. Я звонил Гиансару, но понял, что он будет не раньше, чем через два с половиной часа, а в это время я уже буду готовиться ко сну. Пришлось начать без него.
Я позвал всех к столу (кроме Ботейн, но она все равно пришла).
Сначала мы немного поели, но все знали, что я собираюсь им что-то сказать. В итоге Ботейн спросила:
— Хватит тянуть, Кастор, неужто ты, наконец, собрал нас здесь, чтобы сообщить о женитьбе?
Аин сказал:
— Надеюсь, это не та телеведущая, с которой ты ушел в пятницу. Она та еще шлюха.
Ботейн сказала:
— Если это та, Аин, про которую ты мне вчера рассказывал по телефону, я тоже не одобряю.
Ботейн и Аин стали много общаться в последнее время, хотя она и не была такой глупой, как он.
Кассипея сказала:
— Не находите, что было бы логично, если уж Кастор намерен жениться, позвать счастливую невесту на ужин?
Аин сказал:
— Зануда.
Процион сказал, громко задев вилкой тарелку:
— Говори уже!
Я сказал:
— «Красный гигант» стал самой успешной новинкой за этот год. Более того, его рейтинг выше, чем у какого-либо другого газированного напитка был на начальном периоде развития.
Аин произнес странный звук, который, наверное, можно было расценить, как ликование. Он подошел к мини-бару и вытащил откуда бутылку шампанского и еще одну — коньяка. Мне не нравилось, что он без спроса трогает мои вещи, но я не был уверен, что причиной моего раздражения являлось именно это. Возможно, я просто не любил, когда вещи перемещались без моей воли. Аин с щелчком открыл бутылку и налил всем шампанского. Потом он поднял свой бокал и сказал:
— Поздравляю всех! Мы сделали это и нагнули всех остальных!
Это был не самый лучший тост, но мы все тоже подняли бокалы. Я видел, что Процион сделал лишь глоток, потом высунул язык, будто выпитое было ему отвратительно, и он незнаком с правилами этикета. Он перелил свое шампанское в бокал Кассиопеи и пододвинул к себе коньяк.
Ботйен сказала:
— Поздравляю, Кастор, несмотря на твой небольшой стаж, ты сделал очень много. Я бы даже сказала, что ты перешагнул планку, поставленную твоим отцом. Но я уверена, ты способен и на большее.
Она улыбнулась мне и отпила из бокала, оставив на нем след от красной помады. Я сразу понял, что она так и не бросила идею про создание химического оружия и сейчас говорила о нем. Теперь она не оставит меня.
Аин сказал:
— Я же говорил, что я принесу тебе успех.
На самом деле он мне такого не говорил, я прекрасно запоминаю все, что слышу. Но я кивнул ему. Я был уверен, что Аин считает, будто основная заслуга остается за ним. Его глаза «блестели от радости», но потом я понял, что, возможно, она была искусственной. Он был пьян. Я не знал, когда он успел напиться, может быть, он приехал сюда уже пьяным. Аин сказал: