Я сказал:
— Интересно.
— Интересно?! И что ты собираешься с этим делать?
Однажды, когда я готовился к сложному экзамену, в мою комнату забежала мама и стала со страстью рассказывать, как сегодня она уничтожила целый муравейник во дворе. Обычно я слушал внимательно, но тогда ее проблемы и победы показались мне настолько незначительными по сравнению с моим экзаменом, что я закрыл дверь. Я сказал Аину:
— Я не собираюсь с этим ничего делать. А теперь тебе следует уехать, я сейчас очень сильно занят.
— То есть, ты просто будешь стоять в сторонке и наблюдать?! Смотреть, как рушится и моя, и твоя жизнь? После всего, что я для тебя сделал?!
Мне показалась нелогичной его фраза, потому что это я делал многое для него, Аин даже не был талантливым актером. Я не стал озвучивать свои мысли, это могло бы задеть его чувства (потому что такие слова похожи на оскорбление). Но мне было нужно как-то заставить его уехать, поэтому я не исключал возможности, что придется грубить.
— Такие слухи не повредят моей карьере. А тебе они только прибавят популярности.
Аин посмотрел на меня ужасным взглядом.
— Мне очень нужно выпить.
Аин пошел к двери дома, и я сказал:
— Стой.
Он не послушался меня, мне пришлось повторить это неоднократно. Когда он уже тянулся к дверной ручке, я подался к нему и схватил за руку. Аин нервно и жестко оттолкнул меня. Кажется, он захотел драться.
Ничего так и не произошло, потому что дверь открылась, и из дома вышла Дана.
Аин посмотрел на нее крайне удивленно. Это было обосновано, ведь она выглядела довольно странно. Мне стало страшно оттого, что он увидел ее, поэтому я необдуманно спросил:
— Гиансар позволил тебе выйти? Вернись в дом, пожалуйста.
— Он пошел на кухню принести мне воды. Кассиопея пошла за ним, потому что хотела ему сказать что-то не при мне.
— А Ботейн?
— А она не имеет никакого отношения ко мне. Она только мужчинами вертит.
Я не знал, лучше сказать Аину, что она моя сестра, любовница или подруга Кассиопеи. Все варианты казались неправдоподобными.
Аин перестал удивленно смотреть на нее и спросил:
— Кастор запер тебя в своем доме?!
Он сказал это с очень волнительной интонацией, как будто бы вдруг начал играть драматичную роль.
Я сказал:
— Нет. Я сейчас тебе объясню.
Дана сделала к нему несколько шагов, движения ее были неправильными, видимо, потому что она уже начинала чувствовать боль. Она взяла прядь своих длинных лохматых волос и потянула в сторону, наклонив за ними голову. Дана сказала:
— Привет, красавчик.
— Что он с тобой сделал?
— Он чуть меня не убил, но потом одумался и забинтовал мои раны.
— Ты пытал ее? Как у тебя рука поднялась тронуть такую хрупкую беззащитную девушку?
Я не понимал, что происходит с Аином. Он видел ее в первый раз, а на его лице было столько эмоций. Наверное, он вдруг стал играть роль защитника. Аин даже схватил меня за рубашку.
Я знал, что могу сломать ему шею, если понадобится. Но я бы этого не хотел.
Дана повторила мои слова:
— Я сейчас тебе все объясню. Ты неправильно понял. Мы были на кухне, Кастор щелкнул зажигалкой. Рвануло, я обожглась. Он сказал, что не будет курить на кухне, и забинтовал меня. Забавная история, правда?
Я бы никогда не поверил в такую историю, но Аин был куда более наивным. Он задумался, будто что-то пытался вспомнить. Дана продолжила:
— Я просто, ну, родственница Кастора.
— Какая?
Дана молчала, и я сказал:
— Сестра.
Дана подмигнула мне, а потом стала рассказывать Аину про нашу счастливую жизнь. Мы зашли в дом, я видел, что Кассиопея и Гиансар испуганы не меньше меня из-за появления Аина, но они не попытались его выгнать. Дана сказала Аину, что они не сталкивались, потому что она уезжала учиться на астронома в другую страну, и что через пять лет она полетит в космос исследовать гравитацию. Она детально описывала наши семейные праздники, сказала, что на прошлый день рожденья я подарил ей настоящий золотой браслет с изумрудом. Но ее самым любимым подарком был щенок на ее десятилетие. Однажды во время грозы он убежал, и мы все вместе его искали, помогала даже Кассиопея, но в итоге его нашел я. Она рассказывала еще много историй про нашу семью, но главными действующими лицами всегда были она и я.
Мы с Гиансаром и Кассиопеей сидели молча и почти неподвижно. Ботейн вскоре ушла к себе в комнату. Гиансар иногда кивал. В какой-то момент он сказал мне на ухо:
— Она не могла все это так быстро придумать.
Я сначала удивился, что Гиансар может верить, будто это правда. А потом понял, он имел ввиду, что Дана делилась своими фантазиями.
Аин слушал внимательно и вел себя добродушно и мягко. Я уже не был уверен, что до сих пор хочу, чтобы он ушел. Это было странное поведение, после тех эмоциональных, гиперболизированных реакций (хотя мне все чужие эмоции казались слегка преувеличенными), он теперь казался абсолютно искренним. Я предположил, что рядом с несчастными он чувствовал себя востребованным, поэтому и вел себя так.
Все это время я обдумывал, что делать с Даной, но так и не находил решения. Тайлор потребует, чтобы она никаким образом не могла сообщить о произошедшем. Вариантов было немного. Но я надеялся найти какой-то выход.
Я потерял счет времени, но примерно через два часа Процион, наконец, привел врача. До его прихода, во время разговора, Дана вколола себе обезболивающее, которое ей принесла Кассиопея. Видимо, Процион действительно не знал подходящей кандидатуры, раз не мог найти его так долго. Врач был раздраженным и советовал ей лечь в больницу, но согласился помочь и на месте. Он выписал ей лекарства, рассказал, как делать перевязки. Еще он отметил, что ожоги хорошо скрывают следы от уколов и отсутствие видимых вен. Я заплатил ему много денег.
Процион тоже долго не просидел с нами в гостиной. Сначала он ходил из стороны в сторону, и я впервые обнаружил, что пол в доме скрипит. Эти звуки делали нас еще более напряженными. Иногда он кидал на меня взгляды, выражающие недоумение. В итоге он вышел на улицу, но не уехал, потому что я видел в окно, как он раскачивается в кресле-качалке на веранде.
Вскоре Дана устала и сказала, что хочет спать.
Было удивительно, что в таком ослабленном состоянии она вообще смогла проговорить так много. Аин также попрощался и сказал, что если никто не против, то он заедет завтра еще раз. Про статью он совсем забыл.
Гиансар постелил Дане постель, и я был благодарен ему за то, что он добровольно пошел помогать ей укладываться спать. Кассиопея ушла к себе, и я тоже был рад этому. Я знал, что она хочет сказать мне много негативных слов, но сейчас, наверное, даже она эмоционально устала.
Когда все разошлись, я подошел к Проциону. Ему не терпелось поговорить, он рассказал о ходе других экспериментов, и о том, как все на него накинулись с вопросами по поводу Даны. Еще сказал, что человек в машине до сих пор стоит у моих ворот. Я, в основном, слушал. Когда он закончил, я сказал:
— Я еще ничего не решил по поводу молчания Даны, но если понадобится, ты сможешь сделать это?
Лицо Проциона стало очень серьезным. Он понял, о чем я говорю. Потом Процион кивнул. Больше мы ничего не сказали друг другу и разошлись. Я пошел к себе в комнату, а он впервые остался на ночь с Кассиопеей. Когда я проходил мимо комнаты Даны, я слышал голос Гиансара, который говорил с ней нежно, как с ребенком.
Мне необходимо было хотя бы ненадолго заснуть, поэтому я принял таблетки.