«К мужу твоему влечение твое, – сказал женщине Бог, – и он будет господствовать над тобою» (Быт 3:16).
В этих-то мрачных обстоятельствах мужчина дал своей жене имя. Он назвал ее Евой, что означает «жизнь», ибо ей суждено было стать «матерью всех живущих».
На протяжении столетий западная литература, искусство, философия питали к Еве огромный интерес. На ее обнаженную фигуру мужчина проецировал самые глубинные свои страхи и желания, касающиеся женщин: она оказывалась и соблазнительницей, и матерью, и простодушной дикаркой, и идеальной хозяйкой, и обманщицей, и обманутой. В портале Девы Марии в соборе Нотр-Дам мы видим вырезанную в камне сцену искушения, в которой мастер придал коварному змею женское лицо и груди, сделав его почти зеркальным отражением Евы. Этот мотив, часто повторяющийся в средневековой иконографии, отражает распространенное представление о том, что женщина и только женщина стала источником первородного греха. Ева – своего рода библейская Пандора: она открыла шкатулку и тем навлекла на свой пол нескончаемый позор.
– Вы – врата диавольские, – поучал христианок богослов Тертуллиан. – Не знаете ли, что каждая из вас – Ева? Приговор Бога, вынесенный полу вашему, действует и по сей день, и по сей день длится ваша вина[7].
То, что мы читаем в рассказе о Творении, зачастую не меньше, чем о тексте, сообщает о нас самих. И для женщин, выросших в иудеохристианской традиции, очернение Евы имеет поистине ужасные последствия. Отрывок, который мог бы побуждать читателей стремиться к райской близости и взаимной любви, долгие столетия использовался для оправдания подчиненного положения женщины, для доказательства того, что женщина должна оставаться «второсортным» существом вечно – хоть богословы от апостола Павла до Мартина Лютера с неохотой признавали, что для размножения без женщин все-таки не обойтись.
Итак, хотя бы символически кровь Евы течет в жилах каждой из ее дочерей. Все мы способны давать жизнь; все становимся предметами нереалистичных ожиданий и жестоких проекций мужчин; все мы – павшие, каждую из нас винят и не понимают; и все мы упрямо стремимся принести в мир что-то новое – и, быть может, лучшее.
В этом смысле Тертуллиан был прав. Каждая из нас – Ева.
Октябрь: смирение
Стать хорошей девочкой
Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом.
Задачи на месяц:
• Воспитывать в себе дух мирный и кроткий, даже во время футбольных матчей (1 Пет 4:3–4).
• Бросить привычку сплетничать (1 Тим 5:12–13).
• Взять урок этикета (Притч 11:22).
• Практиковать созерцательную молитву (Пс 131).
• Завести «копилку» и бросать в нее деньги каждый раз, когда я веду себя как «сварливая жена» из Книги Притч (Притч 21:19; 19:13; 27:15).
• За сварливость каяться на крыше дома (Притч 21:9).
Первой моей ошибкой было начать проект в разгар футбольного сезона. 1 Пет 3:3–4 указывает, что благочестивая женщина должна иметь «дух мирный и кроткий»; однако проведите пять минут к югу от линии Мейсона-Диксона[8] в октябре – и узнаете: нет ровно ничего мирного и кроткого в том, как южанки смотрят футбол!
Я выросла в великом штате Алабама, о котором журналист Уоррен Сент-Джон писал так: «Худшее место на земле для того, чтобы выработать здоровое отношение к зрелищным видам спорта»[9]. Три важнейших вопроса в Алабаме: «Как вас зовут?», «В какую церковь ходите?» – и: «“Алабама” или “Оберн”?» Так что моя идентичность выглядит так: Рейчел, библейская христианка, не принадлежащая к определенной деноминации, болею за «Алабаму». Что такое футбол – мы с сестрой узнали раньше, чем научились в куклы играть, и с раннего детства подражали маме, которая во время матчей садилась прямо перед телевизором и, по мере того, как на поле накалялись страсти, придвигалась к нему все ближе. В миг, когда нападающий с мячом влетал в конечную зону, вся семья – мама, папа, Аманда и я – скучивались вплотную возле телевизора, и все прыгали и визжали что есть сил, нервно высматривая на поле желтые флаги.
Теперь все мы переселились в Теннесси, где желтый цвет не в почете; однако каждую субботу после обеда надеваем свои футбольные цвета и собираемся у родителей, в доме чуть дальше по улице, чтобы съесть немыслимое количество жареного мяса и как следует поорать перед телевизором. Это традиция: Дэн, женясь на мне, быть может, не очень понимал, во что ввязывается, но со временем полюбил эти субботы – думаю, в первую очередь благодаря маминому жаркому.
7
A. Roberts and A. Donaldson, eds, The Ante-Nicene Fathers, v. 4 (4), trans. S. Thelwall (Ages Software), 1997.
8
До Гражданской войны в США – граница между свободным Севером и рабовладельческим Югом. –
9
Warren St. John, Rammer Jammer Yellow Hammer: A Journey into the Heart of Fan Mania (New York: Crown, 2004), 1.