Руки лекпина сами отвели назад спиннинг и сделали заброс. Маленькая, но тяжелая блесна, сверкнув золотом в солнечном луче, полетела далеко-далеко, с тихим всплеском упала в воду, и… Цветные краски мигом исчезли, все вокруг стало черно-белым, блеклым и скучным. Но исчезли не только яркие краски: из цветущего летнего утра Железяка оказался в увядающем вечере поздней осени, когда холодный ветер гоняет рваные остатки листвы, когда немощеные дороги превращаются в непролазные тони, а из угрюмого темно-серого неба вот-вот начнут падать первые снежинки…
Какая уж тут рыбалка! Алеф поежился и закрутил катушку спиннинга, чтобы побыстрей вытащить блесну и бежать домой. И сразу же какое-то темное существо поднялось из глубины озера, схватило блесну, резко дернуло и оставило в руках лекпина только обломок спиннинга.
На этой горестной ноте сновидение обрывалось, чтобы через некоторое время Железяке вновь приснилось серое позднеосеннее озеро, поклевка неизвестного подводного существа и треск ломающейся снасти…
Тубуз Моран долго не мог заснуть этой ночью. Сидя за столом, в тысячу первый раз перебирал коробочки с блеснами, сортировал приманки по цвету, весу, размеру; проверял, не затупились ли на них крючки, и если требовалось, брал в руки оселок и доводил их до остроты иголки. Долго возился с единственной имеющейся в арсенале спиннинговой катушкой, разбирая, смазывая трущиеся детали и вновь собирая ее; смотрел, хорошо ли намотана леска на основную и запасную шпули. И все время думал, думал…
«Легко мне было говорить старику там, на ярмарочной площади, что мы второкурсников порвем, – корил он себя. – А вот как это сделать?»
Тренировка пошла насмарку. Тубузу так и не удалось разобраться в особенностях новой, измененной факультетскими магами Ловашни; он абсолютно не понял, где и как в новом русле рассредоточилась рыба и на какие приманки она предпочитает клевать. Более того, лекпину пришлось расстаться с несколькими уловистыми блеснами, которые намертво цеплялись за появившиеся в реке коряги. Воблеры он даже побоялся привязывать – запас этих дорогущих приманок и без того был невелик.
Сообразив, что самостоятельно разобраться в сложившейся обстановке не получится, Тубуз стал ходить и смотреть, как ловят второкурсники. Но, в отличие от недавних абитуриентов, мечущихся по берегу реки в тщетных попытках поймать хотя бы один хвостик, второкурсники в подавляющем большинстве тоже не ловили, а наблюдали. А из тех, кто забрасывал снасть, рыбу никто не вытаскивал и даже не подсекал, но по взглядам, которыми нет-нет да и обменивались завтрашние конкуренты, Тубуз подозревал, что второкурсники не лыком шиты и наверняка, как говорится, «просекли фишку».
Почему они не ловят рыбу, Тубуз догадался, – старшие студенты сняли с приманок крючки, и рыба, если даже и хватала их, то, естественно, не засекалась. Афишировать же, в каких местах и на какие приманки случаются поклевки, второкурсники не желали, хотя Тубуз и пытался по-свойски выведать у них хоть что-нибудь. Больше всего лекпина обидел и даже разозлил своими ответами гном Мэвер.
Минувшим летом, да и прежде Тубуз и Мэвер частенько отправлялись рыбачить вдвоем, иногда даже ловили в одной лодке. И всегда Тубуз бесхитростно делился с приятелем рыбацкими секретами. И теперь уж кто-кто, а Мэвер просто обязан был открыть Тубузу хотя бы некоторые тайны новой Ловашни. Но на все расспросы лекпин получал лишь общие, ничего не стоящие ответы.
– Поклевывает? – с надеждой спрашивал Тубуз.
– Поклевывает, – отвечал Мэвер.
– А на что?
– Да на все!
– На блесну?
– И на блесну.
– А на какую, на белую?
– На белую.
– А на желтую?
– И на желтую.
– А на воблер клюет?
– Клюет.
– А где?
– Да везде…
Не выдержав подобного обращения, Тубуз махнул на неблагодарного приятеля рукой и пообещал про себя ни в жизнь ничего больше ему не рассказывать. В отчаянии лекпин снизошел до того, что поинтересовался успехами у тренировавшегося по соседству господина Нью, которого никогда не считал за серьезного рыболова и который доказал свою рыбацкую несостоятельность, завалив переходные экзамены и оставшись на второй год. Но господин Нью прикинулся глухим и, вытащив из воды приманку, сорвался с места, помчался вверх по течению, перебежал Ловашню по мосту и продолжил ловлю с противоположного берега.
Между тем начало смеркаться, факультетские маги уже принялись ставить на преобразованную реку защиту от ночных рыболовов, и вскоре тренировка закончилась. Расстроенные первокурсники еще некоторое время ходили по берегу Ловашни, совещались, но какой-то определенной стратегии и тактики на предстоящие соревнования не выбрали…
Еще Тубуз думал о Буське – молоденькой гномихе из клана Ватрангов. Лекпин очень сильно удивился, увидев ее среди пришедших на тренировку спиннингистов. Гномы вообще не особо жаловали спиннинг, разве что в последнее время заразились безумной идеей вышеупомянутого господина Нью, который с усердием, достойным лучшего применения, пропагандировал спиннинговую ловлю под землей. Да еще, как исключение, были гном Мэвер с братьями, встретившиеся ему сегодня на мосту. А тут вдруг – девица со спиннингом в руках! К тому же выяснилось, что учится Буська на одном курсе с Тубузом, на одном с ним отделении, да еще и на предстоящих соревнованиях им, возможно, придется выступать за одну команду!
Она сама подошла к нему, когда запыхавшийся Тубуз примчался на берег Ловашни, где уже вовсю шла тренировка, и торопливо принялся собирать снасть…
– Здравствуйте, господин лекпин, – поздоровалась гномиха.
– Привет, – буркнул Тубуз.
Все его мысли крутились исключительно вокруг предстоящей рыбалки: собрать спиннинг, проверить соосность пропускных колец, закрепить катушку, продеть в кольца леску, привязать к ее свободному концу поводок, выбрать приманку, на которую разумнее всего начать ловлю…
– Господин лекпин желает выловить серебристого рыбодракона?
Тубуз поднял голову, узнал Буську и не нашелся, что ответить.
– Очень похвальное желание, – с серьезным выражением лица сказала Буська, – поймать рыбодракона и вернуть туда, откуда господин лекпин его похитил.
– Я… э-э-э… – только и смог выдавить из себя сразу побледневший Тубуз, понимая, что, раз его узнала официантка из ресторана «Золотой шлем герптшцога» (который по его милости пришлось закрыть на долгосрочный ремонт и у хозяина которого имелись к нему огро-омные финансовые претензии), то ходить ему на свободе осталось столько времени, сколько потребуется этой Буське для того, чтобы указать на него первому попавшемуся стражнику.
Долго смотреть на вытянувшуюся физиономию лекпина у Буськи не хватило сил, и она хихикнула в кулачок, а потом залилась звонким смехом.
– Ты чего? – не понял Тубуз ее веселости.
– А то, что уволил меня из ресторана мой дедушка, Ватранг Семьдесят четвертый. Оставил, можно сказать, без средств к существованию. И все благодаря одному молодому лекпину…
– То есть благодаря мне? – Бледность Тубуза сменила краска стыда. – Почему же ты смеешься?
– Нравится мне смеяться – вот и смеюсь, – задорно склонила голову набок Буська. – Да не переживайте так, господин лекпин. Кроме меня вас в ресторане никто не запомнил. А дедушка и все остальные после той статьи в журнале поверили, что похититель серебристого рыбодракона погиб вместе с ним в ту самую ночь.