Задрав рогатую голову, зверь попятился, повернулся боком – и мне удалось наконец рассмотреть его.
Это был лось.
Он оступился и чуть не упал. Проваливаясь в глубокий снег, он с треском мял мелкие деревья, крушил ветки и сучья, ломал кусты. Потом затрубил и ломанулся от нас через лес.
– Это лось! – Рита плакала, прижимаясь ко мне. – Чертов лось!
Кажется, я тоже плакал. Хохотал и плакал. Целовал ее мокрые, холодные щеки, горькие губы. Это была самая настоящая истерика.
– Лось, сукин сын! – шептала Рита. – Вот ведь сукин сын…
Я обнимал ее, вокруг чернела ночь, перед глазами, как кино, плыли кадры, выхваченные вспышкой: вертикали деревьев, белых, будто из алюминия, бесовская тень огромных рогов на них, чернильные полосы теней, уходящих в перспективу.
– Погоди… – я отпустил Риту. – Погоди…
Я выпрямился, поднял фотоаппарат над головой, нажал на кнопку. Вспышка осветила лес, вдали, на самой границе света и мрака, что-то блеснуло.
– Смотри… – тихо сказал я и снова нажал на спуск.
– Что это? – так же тихо спросила Рита. – Я ничего не вижу.
– Знак. Дорожный знак.
Мы выбрались на шоссе.
На желтом ромбе дорожного знака был нарисован черный силуэт лося.
Над нами сияла полная луна, от ее сизого света сугробы и дорога казались синими. В ста метрах от знака на обочине стоял наш джип. На крыше и капоте лежал снег, снега выпало дюйма три. Я помог Рите снять снегоступы, кое-как стащил свои. Мы залезли в кабину. Я открыл бардачок, среди сальных тряпок и мятых инструкций нашел ключ.
Движок запустился с полоборота.
Мы сидели молча. Ехать у меня не было сил.
Не было сил говорить, думать…
Печка надсадно гудела, дула горячим воздухом нам в лицо – я врубил ее на максимум.
Я достал камеру, включил. На экране появился последний кадр – лес и крошечный желтый ромб дорожного знака.
Рита положила голову мне на плечо. На следующем кадре лось удирал в сторону дороги, Рита тихо засмеялась. Я повернул голову и поцеловал ее в мокрые волосы.
– Только не ври мне больше, ладно? – прошептала Рита. – Никогда.
У меня в горле застрял комок, я что-то промычал, кивнул головой и выключил камеру.
Не хватало мне только сейчас разреветься.
Наполовину полная чашка
Татьяна Веденская, писатель, сценарист
Татьяна повествует о необычном опыте переполненной событиями жизни, о странствиях юности, о любви к семье, которая, как она уверяет, в конечном счет ее спасла. Искренность, умение посмеяться над собой, оригинальный взгляд на самые простые вещи – вот что отличает ее книги. Татьяна уверена, что выход есть даже из безвыходных ситуаций, и она показывает его через увлекательные истории своих героев.
Теннисный локоть! Господи боже мой, это что еще за напасть на мою голову? Кому вообще может прийти в голову начать играть в теннис почти в сорок лет? Абсурд! Во всем виновата моя наивность, граничащая порой с откровенной глупостью. Нелепая, ни на чем не основанная, иррациональная уверенность в том, что все мне по плечу, стоит только очень сильно захотеть! Что ж, спешу склонить голову и признаться: все это точно про меня.
Медики не знают точно, что это за ерунда такая – «теннисный локоть».
Просто играешь себе, играешь. Отбиваешь удары, как можешь. Со стороны я, наверное, похожа на бегающий по игровому полю бешеный шоколадный батончик в черных трикотажных спортивках, но удовольствия – море!
Время от времени ловишь себя на странных мыслях. К примеру, что теперь ты отлично понимаешь свою собаку, которая так любит, чтобы ей кидали мячик, а она бегала за ним. Потому что ты сама точно так же не можешь остановиться, играешь и играешь, а ведь нельзя, надо беречься, после стольких-то неспортивных лет да неправильного образа жизни. Конечно же, будет «теннисный локоть»! Или по-научному – латеральный эпикондилит.
Болит справа, прямо над косточкой, где прикрепляется мышца предплечья. Чертовы медики пишут в Интернете, что теперь точно не играть как минимум недели три. Это если все пойдет хорошо, и я буду хорошей девочкой, и буду принимать горячие расслабляющие ванночки с солью, для которых я уже приспособила тазик. И накладывать мази. И массажи делать самой себе. Но и потом надо будет играть аккуратненько, понемножечку…
Но я все равно буду играть! Потому что я так хочу. Потому что это изменит мою жизнь к лучшему.