- Чему? - прохрипел я, содрогнувшись от ласкового прозвища, которым он меня припечатал. Впрочем, Чингачгук, кажется, перестал сердиться. Наверное он, как мой дед: наворчался и полегчало. Он даже улыбнулся то ли своими, то ли искусственными крупными зубами, приподнял руку и произнес торжественно, почти без скрипа в голосе:
- Порадуемся тому, что мы с тобой прервали очередную цепочку вероятностей! ...Ну все, не буду больше тебя мучить, Елагин. Иди с миром. Только начинай уже, ради всевышнего, уяснять: нельзя работать по тупой схеме. Чтобы получить один и тот же результат, ты должен действовать всегда по-разному.
Я молча поднялся и ушел. На самом деле, не то что я хотел быть невежливым, просто он мне такую кашу в башке поднял, что я просто забыл попрощаться, а он не напомнил. Я брел по коридору, иногда спотыкаясь, будто это у меня, а не у Чингачгука, болела нога, но чувствовал себя, если честно, неплохо. И даже как-то… Будто мне показали что-то такое красивое и сложное. Ну, вот помню меня лет в пять на «Щелкунчика» водили… Только музыкантом или балериной я, конечно, не стану, а тут… Это можно понять и даже сделать. Я думаю, и у меня когда-нибудь получится так понимать жизнь.
Конец