— Кофием напоишь? — деловито спросил Буров. Я вяло отмахнулась, и, поняв это как приглашение, он направился в кухню. Я поплелась следом, прижимая к груди пакет. Сиротливо села на табуретку, уныло разглядывая суетящегося Бурова — мне от такой активности снова делалось дурно. Буров, не обращая на меня внимания, мурлыкая, варил кофе. Я заглянула в пакет. Туфли покоробились и стали деревянными, хотя, похоже, их пытались намазать кремом. Даже в здравом уме и в твердой памяти я бы не смогла представить шефа, чистящего мои туфли… Я поставила драгоценную обувь на пол, на них — озябшие ноги. По-прежнему мурлыкавший Буров водрузил передо мной внушительную чашку кофе и, ухватив в лапы вторую, прислонился задом к подоконнику. Я осторожно понюхала кипяток — желудок промолчал, сделала осторожный глоток — живот буркнул, но выдержал.
— Глеб задерживается, — обыденно сообщил Буров.
Я моргнула.
— Где?
— Встреча у него какая-то…
— Ну?
— Задерживается, говорю.
— Ну и что?
Буров посмотрел на меня, как на дуру, и пояснил:
— Просил передать.
— А, — сказала я.
Буров сделала задумчивый глоток и зашел с другой стороны.
— А где это он твои туфли нашел?
— У себя в машине, — брякнула я и почувствовала, что начинаю стремительно краснеть. Но Буров, на удивление, обошелся без комментариев.
— Глеб говорил, ты с похмелюги маешься. Я тут тебе молока, пива и сока притащил. Чем лечишься?
— Откуда я знаю? — огрызнулась я. — Я что, каждый день с перепоя? Это у тебя надо консультироваться!
Буров, похоже, обиделся, хоть я не сказала ничего, кроме правды. Сделал большой последний глоток, поставил чашку в раковину.
— Ладно. Я пошел.
Я повернулась на табуретке, наблюдая, как он обувается. Представила, что следом заявится шеф, и сказала жалобно:
— Буров, посиди, а?
Буров, продолжая втискивать ногу в ботинок, выпрямился, злорадно ухмыльнулся:
— Э, нет, расхлебывай свои дела сама!
— Дела… — пробурчала я. — Были бы еще какие дела…
— Чего-чего?
— Ничего! Спасибо за заботу! Вали!
Коротко звякнул звонок. Буров застыл на одной ноге, вопросительно мотнул головой. Я обреченно отмахнулась, и Серега ловко щелкнул замком.
— А вот и Глеб Анатолич изволили прибыть!
Шеф поглядел на него, на меня и, не заходя, поинтересовался:
— Вы в порядке?
— В полном. Завтра буду как огурчик. Спасибо.
— Я пошел? — спросил Буров, и шеф кивнул:
— Погоди, я тоже. До завтра, Наташа.
— До свидания, — покивала я закрывшейся двери. Похоже, Глеб тоже пытается пресечь слухи… слухи о чем? О том, как я вчера славно надралась? Это же бабам полагается тащить и обихаживать перебравших мужиков, а тут — нате вам… Еще подумает, я алкашка… Или алкаши не болеют?
Прискакала Катька — самая оптимистичная из моих подруг. Из тех, у кого стакан всегда 'наполовину полон'. Помахала передо мной пачкой таблеток.
— Звоню на работу, говорят, болеешь, а у тебя же, я знаю, ничего, кроме анальгина… Что, ноги промочила?
— Скорее уж горло… Кофе будешь? Свежий, Буров только что сварил…
— Ого, вы опять?.. — Катька с удовольствием плюхнулась на табурет, сверкая карими глазищами. Этакий живчик весом с центнер. Может, и мне набрать пуд-другой? Стану заядлой оптимисткой… Хотя нет, тогда встанет проблема похудания…
— Никаких 'опять', сколько раз тебе говорить!
— Ну нет, так нет, — мирно согласилась Катерина. — А как у тебя с Олегом?
— Каким?
— Ну, каким-каким… мы тебя у Витьки знакомили. Он еще с Сашкой был. Ну, черненький такой… Адрес у тебя спрашивал.
Я, сморщившись, напряженно смотрела на подругу. Тряхнула головой, сказала печально:
— Не помню. Точно он сказал — надо брать тайм-аут!
— Кто сказал? Олег?
— Да какой Олег?
— Ну черненький!
— Это что, у него фамилия такая? Отстань! Это начальник.
— Что — начальник?
— Сказал.
Катька вытаращилась на меня.
— А какое ему дело до твоей личной жизни?
— Не знаю… — со вздохом признала я. — Наверное, никакого.
— Ну-ка, ну-ка… Колись, подруга, что там у тебя еще за начальник?
Я послушно раскололась. В моем пересказе все звучало еще нелепее, чем было. Катька молча смотрела на меня. Темные ее брови стояли восторженным 'домиком'.
— Значит, так, — торжественно начала она. — Поправь меня, если я ошибаюсь. Первое — ведет тебя в кино. Второе — знакомит с мамой. Третье — укладывает тебя в постель… Немного не тот порядок, к которому мы с тобой привыкли, но все традиции соблюдены.
Я фыркнула:
— Отвали! Еще кофе будешь?
— Я-то думала, у тебя начальник какой-то старый пердун, а тут… Сколько ему лет, говоришь?
Я пожала плечами.
— До сорока…
— Не женат? И не был?
Я честно поднапрягла память.
— Буров разведен, и этот, вроде, тоже… Ну да, кто-то говорил, у него сын-подросток… Воскресный папаша.
— Вот! — Катька опять задрала бровь и палец. — Порядочный! О ребенке заботится!
— А неча было разводиться!
— Тьфу на тебя! Мало ли какие ситуации… И вообще, из кого в нашем с тобой почтенном возрасте ты собираешься выбирать? Алкаш тебе нужен? А хронический холостяк? Знаем-знаем, проходили! Остаются вдовцы и разведенные. Жены, сама понимаешь, как мухи не мрут, скорее, наоборот, мужик пошел хилый. Опять же войны, целый косяк в 'голубизну' подался… И что нам остается? А? А ты еще нос воротишь от нормального, свободного, буквально готового мужика!
— Да ничего я не ворочу! — озлилась я. — Чего воротить-то? То есть, от чего?.. Тьфу, Катька, отстань! Вечно ты все напридумываешь…
— Как, говоришь, его зовут? — спросила Катька, не обращая на меня внимания.
— Глеб.
— Гле-еб… — с мечтательным придыхом протянула Катька. — И где он только такое имя взял?
— Мама с папой дали. Ну, Катька!
Она в изумлении воззрилась на меня.
— Нет, ты погляди — ей мужик буквально на тарелочке с голубой каемочкой, а она выкобенивается! И какой мужик!
— Да ты его в глаза не видела!
— Правильно, — мгновенно согласилась Катька. — Я на днях собиралась приехать к тебе на работу…
Я молча показала ей фигу.
— Ну вот! — сокрушенно сказала Катька. — Собака на сене!
В общем, расстались мы поздно — обе в отличном настроении. Катька меня всегда приводит в чувство — даже, когда мне на свидание явился эпилептик, прямо тут же продемонстрировавший приступ… Я сама чуть не грохнулась рядом, неделю на мужиков смотреть не могла. 'С ума сойти! — радостно вопила Катька. — Такого еще в нашей коллекции не было! Припадочный! Боже, какая прелесть!
В общем, 'полон стакан'…
— Здрасьте, — я плюхнула сумку на стул — и что я туда все время пихаю? Стягивая плащ, с опаской поглядывала на Бурова. Тот посиживал у своего компьютера, развалившись в кресле и попивая кофейку.
— Кофе будешь? — осведомился он благодушно.
Подозрительно.
— Ага, — я достала из стола чашку и, потирая озябшие руки об озябшие же коленки, пристроилась на угол стола. Буров сыпанул щедрой рукой, я плеснула кипятку и сделала осторожный глоток. Галочка вдумчиво красилась, Таня озабоченно рылась в толстенном справочнике. Нина Дмитриевна, вздыхая, смотрела опухшими глазами в темное окно — опять, наверное, давление… Тихо попискивали компьютеры, из соседнего кабинета доносилась музыка, Буров был на удивление молчалив, и я потихоньку отогревалась и расслаблялась. Зря, конечно.
— Что с тобой было-то? — спросила Галочка, закончив второй глаз — у меня всегда не хватало терпения и времени довести хотя бы одну часть лица до такого совершенства. Правда, и материал не тот.