Выбрать главу

Но как практически, действительно живет Америка, я, конечно, представить заранее не мог. Особенно меня поразило то,

что все так разбросано, что все имеют особнячки, живут на природе, щадят ее, любят. И то, как в своем роде совершенно отработана эта цивилизация в плане рынка, отношений, законов.

— Расскажите, пожалуйста, о своей литературной судьбе.

— Я, видите ли, из породы обычных русских искателей смысла жизни. Поскольку я родился в семье интеллигентов, родители мои — музыканты, я, естественно, в книгах искал этот смысл. После университета я стал литературоведом, но литературоведение меня не удовлетворило, я стал заниматься философией, религией, музыкой, мыслить, писать об этом. Особенно во время хрущевской оттепели расширились возможности, и тогда я написал первую свою крупную работу по истории образа в мировой литературе от первобытных фольклоро$ через Гомера, через Шекспира до Томаса Манна, Горького и т. д. Большой тогда был духовный подъем, потом вдруг он стал сжиматься, когда Хрущева скинули, все стали бояться, а я-то разогнался на полную свободу мыслить. Мой разгон и то, что можно было печатать, пришли в противоречие. К тому же в 1968 году крепко разгромили мою книгу «Содержательность художественных форм», состоялось заседание Комитета по печати, в «Известиях» появилась разгромная статья, у меня рассыпали два набора книг и потом 15 лет не печатали. Конечно, я страдал, но, с другой стороны, стал продолжать писать и тогда совсем перестал ориентироваться на рынок, на печать — и советскую, и западную — а только на истину, на абсолют. В общем, удар этот пошел мне на пользу: я ушел в себя и двадцать лет писал в никуда, но зато в полной свободе. А свободен я оказался потому, что, хотя меня и не печатали, я продолжал оставаться в системе Академии наук, а советская система эта такова, что на работу даже ходить не надо, только раз в неделю появиться. Какой-то дается условный план, который никому не нужен. Ну, велят писать про соцреализм. Я говорю, что про соцреализм не могу, не умею, я хочу писать про национальные образы мира. Они говорят, нет, мы не дадим, грозят. Оставляют мое дело «до особого рассмотрения». Я ухожу, год проходит, кончается, у меня спрашивают план. Я план не выполнил: у меня его и не было. И так было восемь лет. А зарплата, маленькая, но шла. И я понял эту игру. Если бы я стал качать права и пошел в диссиденты, то много бы накричал, но ничего бы не написал. И я решил власти не дразнить, а использовать этот шанс мыслить и писать для себя. А главное — что жена, которая тоже мыслитель, меня поняла и дети приняли такого. А чтобы подкормить семью, я завел в деревне дом и огород, и полдня работал умом, полдня — руками. Когда я в своих занятиях задумался: сказывается ли национальное в естественных науках? — то перевелся со своей штатной единицей в Институт истории естествознания и техники — тоже внутри Академии наук — так сказать, переехал на своем осле, со своим куском хлеба. Там я опять пишу что хочу, они меня не печатают, я к ним не хожу, зарплата идет. И так тринадцать лет. Наконец, я защитил докторскую диссертацию. Защитил в 1983 году по работам, которые написал в 1959-м и которые только в 1981-м вышли.

Потом я перешел в другой институт, где работаю и сейчас. Там милый народ, со мной мирятся, не мешают.

Так я всю жизнь жил как Обломов, как свободный мыслитель, не знал службы, писал что хотел. Вот, представьте себе, условия советского «застоя»… Так-то и написал я за 25 лет свои 16 томов «Национальных образов мира», которые только теперь начинаю распечатывать.

Интервью вела Маша Штейнберг.

Russian

Объявление о лекции

В бумагах — несколько афиш на мою лекцию. Вот одна. Весленский Университет Миддлтаун, Коннектикут Рассел-хаус Октябрь 1991

РУССКИЙ УЧЕНЫЙ СРАВНИВАЕТ РУССКОЕ И АМЕРИКАНСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Приглашенный профессор Георгий Гачев прочитает публичную лекцию 6 ноября в 8 вечера в Рассел-хаусе кампуса Веслен- ского Университета. Он будет говорить на тему: «Национальные образы мира. Американо-русские сравнения».

Профессор Гачев — старший научный сотрудник Института славяноведения и балканистики Российской Академии наук в Москве. На осенний семестр он — приглашенный профессор Весленского Университета. Его позднейшие работы посвящены природе культуры и в особенности национальным образам мира — Индии, Америки, кочевых народов и России.

Его книга «Ускоренное развитие культуры» (на болгарском языке) получила премию имени Паисия Хилендарского Болгарской Академии наук в 1979 г. Он — автор двенадцати книг и более ста статей и эссе на русском, болгарском и английском языках по проблемам естествознания, эстетики и теории литературы. Он окончил Московский Университет (романо-герман- ская и славянская филологии), он доктор наук в Институте мировой литературы.

Спонсор лекции — отделение русского языка и литературы Университета и Рассел-хаус. Вход свободный, и аудитория приглашается на прием после программы. Рассел-хаус расположен на углу Вашингтон-стрит и Хай-стрит в Миддлтауне.

Для более подробной информации

Конни Камфорт, директор, 203-347-9411 х 2260

Мой вурдалак снова…

8.11.91. Ой, много праны утекло — за эти два дня. Вроде поднабрал за ночь и за утро. Присядем на душевный разговор. А тут ведь никто и не ведет таковых: не прагматично! Пустая трата времени! Ну а мы — побарствуем по-российски, по-обломовски. Как по утрам с Маммушкою на кухоньке за завтраком протяжным…

Нет, еще-ка себе с сыром хлеба намажу — подкреплюсь.

Дорасскажу расклад событий позавчера дня. Только я собрался в четвертом часу выйти на солнышко, почитать-порепетировать лекцию — звонок телефонный.

— Это Миша Эпштейн! Как у Вас дела?

— О, знаете, работать приходится. Не ожидал… Так что от затеи тогдашней ездить лекции читать отказываюсь….

— Как так? А я как раз уговорил Вас пригласить — трудно было, Вас не знают, книг нет. Но все же уговорил: заплатят 200 долларов за лекцию и по 30 в день. Дня на три-четыре можете приехать, а жить у нас — сэкономите…

— М-да…

Нет, думаю. Ему в лапы — последнюю прану высосет! Ведь это он для себя делает, раз никто меня там не знает. Книгу ему мою привези — насосется. А беседами выпытает. Вампир… Нет уж. «Боюсь данайцев, и дары приносящих!»

— Нет, простите, трудоемко. Сил нет.

— Но так это не делается, — стал он мне выговаривать. — Я их долго склонял, объяснял — и вот добился. Сейчас надо билет заказывать — тоже 380 долларов туда-обратно…

— Да, виноват, конечно, Миша, но не рассчитал сил. По крайней мере они еще не потратились на меня…

— А книгу Вашу я не получил…

— Да экземпляров не хватает. Я Присцилле, Юзу, тут обещал подарить в библиотеку Университета — и нет. Простите уж.

— М-да… А где она вышла, в каком издательстве?

— «Новости»… Ну а Вы как живете, Леля, дети?.. Что Вы — имеете «зеленую карту», право на жительство и работу, оставаясь советским гражданином?.. Да, это в настоящее время удачный вариант… Вы уж простите. Привет Леле. Будем надеяться, что, может, сведет еще жизнь…

Так отбоярился — вроде вежливо и с юмором — и осадка не осталось.

Но какой подножкой бесенок выскочил — мне лекцию испортить своим образом! Слава Богу, удалось отбить наваждение.

Вышел — тут Присцилла:

— А прийти-то надо в 6 — я подумала, что Вы не сообразите. Ведь сначала там мы ужин в Вашу честь устраиваем — в задней комнате в Рассел-хаусе. А то мы придем, а Вас нету…

— О, а я собирался к 8, к началу лекции…