Но, может, на этом экране, в контексте ее, усиливается переживание каждого мига живота и радости? Так что это, может, техника гурманства, гедонизма прожития — в них, бессознательно? Однако надо идти работать: ксероксы делать.
Самонаслажденчество культурологов
10 веч. Вот паразиты-то! Просто классовую ненависть испытываю к этим социологам-культурологам, собравшимся на междусобойчик в этом же Рассел-хаусе, где я лекцию читал (на что они, надменные социологи и антропологи и специалисты «ин хью- мэнитиз», не пришли), — на обсуждение лекции «Конец Американской цивилизации». Остроумный мужчина-бонвиван Чарльз элегантно начал: «Эх, сболтнул я название темы в сентябре, а теперь пришло время платить; я же не знаю, что это такое, что я сказал». И пошел элегантно раскручивать: Кант, Руссо, Фуко, Дерида. Культура-цивилизация…
Потом вопросы дамы задавали. И одна: что не Кант, а Аристотель — об отличии практического и теоретического разумов, что у разума не может быть практики. И каждый чем-то щеголяет, но главное — вызвать «фан», быть остроумным и чтоб мило засмеялись… Такой приятнейший салон. И собираются на конференции в разных милых местах света все те же знакомые между собой люди, для милого времяпрепровождения с помощью культуры. А все эти термины: «культура», «цивилизация» — им помочи, подаяния и средства длить свой гедонизм. Ничего тут у них не болит, никакого экзистенциального волнения и интереса — как когда Светлана или я думаем, толкуем…
Толстого нет на них — напустить на этих пустоплясов, сладко устроившихся в сей жизни. Как тогда — аристократы, теперь — ученые, элита паразитов.
А там: во глубине России — там развал и стыд, и ни цивилизации, ни культуры. А развалили-то — с помощью вот этих высокоумных политологов: демократов и социологов: чтобы и у нас — КАК ВСЕ, как у всех нормальных было!..
Да не может у нас быть, как у всех: на то мы и есть особые!
Хоть у китайцев бы нам несколько занять Премудрого у них незнанья иноземцев!
(Гоибоедов)
Как еще вчера Маша говорила: Присцилла поучала: теория должна быть ЭЛЕГАНТНОЙ. Вот именно: покрасоваться, а не об истине и сути болеть. Над этим, серьезным, — только смех…
А сам ты? Твои национальные построения? Тоже ведь — не игры ли ума?.. Нет, игра там есть, но интерес — экзистенциальный двигал.
Хохот хама над наготой ноя
12.11.91. Простое уразумение осветило нашу ситуацию! После всех мучений советской истории страна и население заслужили, награждены были мягкой, слабой, прогнившей властью, при которой каждый мог, в общем, делать, что хочет, и жить, как хотел, — брежневский вариант советчины, где все ж таки была власть и порядок и свобода. Также и перед Революцией 1917 года в стране сложилась самая мягкая и либеральная и широкая власть за всю историю России, с полным цветением Общества под нею! Так нет — вместо того, чтобы жить и радоваться такому состоянию и процветать далее, — надо было наброситься кромсать эту старую и глупую власть (как и Римский- Корсаков потешался над царем Дадоном: «Царствуй, лежа на боку!» — так ведь это наилучший вариант царствования для трудолюбивых граждан — не милитарных: не ретивая власть: сама живет с Шемаханской царицей — и другим дает работать, мыслить и торговать, а не гонит их на поля сражений ради славы отечества!). И Брежнев такой — царь Дадон глуповатый. Да ведь и Николай Второй был не гений и не мед, а слабый царь, и при нем коррупция и Распутин. А теперь ведь как великомученика христианского славят!
Так нет же! Злой и глупый Хам захохотал над наготой ослабевшего отца своего Ноя и стал припоминать, все вины и беды и прошлых времен ему приписывать! Сверг, сменил — и остался наедине и накоротке со своей уже глупостию и неспособностию и безответственностию.
Сим и Яфет стыдливо и с пиететом отвернулись и занимались своими делами, а этот — как пес и Калибан, набросился хохотать.
Так и интеллигенция подростковая наша — набросилась на царизм и науськала народ и человека с ружьем — и получили мы уж такой ужас разрухи и потом такую свеже жестокую власть: Ленина — Сталина — Троцкого, что кровь носом и отовсюду потекла.
Так и теперь: нет чтобы наслаждаться постепенной трансформацией страны в буржуазно-гуманное общество, но разгромили все до основанья — а что за тем?..
Вчера по телевизору смотрел советское «Время», час с 9 до 10. Там «авторское телевидение» — какое убожество мальчиков, пляшущих и улыбающихся, и реклама советов по маркетингу. Ранее была чинная информация, потом искусство — высокое… И ради этого плебса — все борения и надежды! Так же и Блок после упоения и обольщения прелестью узрел быдло — и умер. Сегодня как раз «Двенадцать» и «Интеллигенцию и Революцию» будем анализировать.
Конечно, это уразумение — не мудрое: прозорливость задним числом. Но что делать? «По частям разумеем» — апостола Павла горечь ума. Так хоть взвидеть новую часть и понять ее сказ…
Ладно. Давай — работать. Через час лекция: Италия — конец, и дам образ Германии — начало.
Да, нам не надо просто инквизитора — нам подавай Великого!
Потому что при слабой власти — больше самоответственность и риск человека, и его свобода. А тут — патриархально, освободил от «я» и совести — как Гитлер: «Я освобождаю'вас от совести!»
Тоже ведь — человек с чистой совестью он, не обременен грехами прошлыми; зато может с чистой совестью делать свои новые — уже гекатомбы грехов, чего не сделает человек с нечистой совестью: Годунов Борис — тоже мудрый царь и мягкая власть, гуманная, и процветание народа было! Или Брежнев, когда у партии уже рыльце в пушку и не жестока была, не могла таковою быть, что и в путче недавнем проявилось: не хватило решимости стрелять, кровь лить…
Да, любая структура хороша — в сравнении с энтропией, «естественным состоянием войны всех против всех» (Гоббс), что у нас опять. Особенно в России — гигантессе, что к самоорганизации неспособна, в отличие от малых общин Швейцарии и (или) городов-государств Греции, где самоутверждается порядок — просто обычаем и сходом людей общины.
Уколоть в проблему
13.11.91. Подышим свое! А то вчера заработался: Италию переписывал — главу в книгу английскую. Убогий до чего мой все же английский язык! Но, с другой стороны — одни идеи и образы с прокладками необходимых слов-операторов. Прямо математический текст получается. И в этом есть свой резон — особенно у меня, размашистого на игры слов и речистого. Тут голый скелет и костяк обнажается. И он, оказывается, тоже мощен и рационален.
Вчера в английском классе, когда рисовал я им Итальянский образ мира и про стихию воды: что ее мистерия запрятана в акведук, в камень, и что это можно двояко толковать: и как отвод ее, и как ценение великое, — Габриэла выразила сомнение: доказывает ли это неважность стихии ВОДЫ (как идеи, не практической ценности) в итальянском мышлении?
— Я не настаиваю на точности, — объяснялся я. — Я же даю не понятия, а идеи. А идеи — проблемны, амбивалентны, диалектичны, превращаемы. Важно на чувствительный пункт указать, уколоть туда, а он уже сам далее заработает, порождая идеи.
А в русском классе — Блока «Двенадцать» и «Интеллигенцию и Революцию» толковали. Спросил Дан Буччи:
— Значит, Блок поддерживал социализм, коммунизм?
— Нет, это не значит. «Революция» — событие сверхмерное: божественное, дьявольское или природное — и эстетическое торжество над серостью буден и мещанством. И потому она — музыка и поэзия. А «социализм» и «коммунизм» — это скучные рационалистические системы понятий, такие же прозаические; их Блок не знал, и его поддержка Революции с ними не связана.
Развил я им мысль о слабом государстве — как благоденствии для граждан, как вон и в Америке: слабое же у вас государство — и хорошо вам! А мы, как быдло: слабое — так вали, хами, потешайся, разрушай!..
Но как второй раз (или многий?) Бог над нашим разумом историческим потеху учинил: не можем довольствоваться малым, а «все или ничего?» (и Блок так) — и получили, конечно, очередной НИХИЛЬ и кукиш и х-й. Желали лучшего — потеряли хорошее.