Человек живет в Нью-Йорке, не знает английского языка, 7лет (к примеру) посылает всех на х… недоволен своим положением, какое бы оно ни было. Но чем дальше, тем он лучше знает язык, меньше грубит, меньше пьет, становится предпринимателем в душе, делает детей — стопроцентных американцев, которые стесняются своего русского происхождения (особенно в школе), становится сам больше американцем, чем русским, но никогда не будет думать на 100 процентов, как думал бы человек, который родился и вырос в Америке.
Здесь к проблеме отцов и детей добавляется еще одна — разный менталитет отцов и детей.
Все течет, все изменяется и образ мышления нации, конечно, тоже. Остаются неизменными, может быть, только наиболее глобальные, основные принципы, столпы. Хочется надеяться, что быть плохим примером для других — не один из этих принципов.
Сегодня мне объяснили, что слово друг (friend) в Америке ничего не значит. Если люди говорят на улице привет друг другу, это значит они друзья. Для слова «друг» в русском смысле они употребляют выражение the best friend. Для нашего слова «лучший друг» в Америке нет эквивалента. Отношения не идут дальше.
Это я к тому, как относятся американцы здесь к русским, в частности ко мне. Ну, во-первых, естественно, почти все здесь считают, что американцы — лучшая нация на земле, намного лучше нас, русских. Некоторые думают, что мы дураки и нечистоплотные, некоторые думают, что мы пьяницы и любим драться; многие считают, что русские грубы, невоспитанны и чересчур навязчивы. Очень многие думают, что мы crazy (сумасшедшие, чудаки. — Г.Г.). Наверное, они правы. Зато почти все они — эгоисты или индивидуалисты, лучше сказать. Кстати, насчет crazy. В Америке чем человек больше должен делать на работе, тем он меньше получает (так говорят сами американцы). Хотя все здесь работают, как чокнутые, до изнеможения (взять хотя бы учебу). Пока русский мужик не начнет работать так же, у нас ничего в стране не изменится.
И в заключение несколько слов о мате. Недавно прочитал статью в «Правде» о том, какие мы плохие, что мы материмся. (Там упоминается имя Юза Алешковского как один из наихудших примеров.) Мы, к сожалению, очень мало говорили о русском мате. Здесь серьезно занимаются этой проблемой филологи, литераторы. Американец, если ему перевести русский мат дословно, никогда не поймет, насколько смешной мат у нас, как он (мат) оживляет речь. Все эти слова практически сейчас потеряли изначальный смысл. А оскорбить человека и шокировать, и обидеть можно и без мата, литературным языком. Конечно, мат как таковой исчезнет из нашего языка, когда мы будем жить лучше. Я имею в виду, эти слова начнут звучать реже и совсем не с таким смыслом, как сейчас. Как слово fuck в США: раньше это было нецензурное выражение, но все так часто употребляли его, что легче было сделать вид, что это просто нормальное плохое литературное слово (как «дерьмо» или «сука» у нас). И сейчас это слово стало как бы беззубым, не кусается, не согревает больше. Да и согревать не нужно себя им так часто, как нам.
Вот такие дела, значит. Позвольте, Георгий Дмитриевич, сказать еще раз Вам огромное спасибо за изумительно интересные часы, которые мы провели на Ваших занятиях. Я ничего подобного не видел дома, да и не увижу. Действительно, было очень необычно и интересно. Спасибо! С наступающим праздником Вас и Вашу семью!.. Исполнения всех желаний в Новом 92 году. Всего Вам хорошего! Привет Москве.
До свидания!
Завтра я еду в Чикаго, так что увидимся в Союзе.
Счастливого возвращения домой.
Алеша 17.12.91
Мой адрес в Союзе:
665836 Иркутская обл.
г. Ангарск
17 микр-он, дом 26, кв. 128
Копыток Алексей
Письмо-отзыв на экзаменационную работу студента из Иркутска:
19.12.91
Дорогой Алексей!
И я Вам пишу «отзыв» на Ваш «пзйпер» в жанре письма, потому что душе требуется тут излиться, в американской прагматической суши, — душе родной, ДРУГУ (не в американском смысле, как Вы хорошо расслышали разницу), а в нашем, а такими я Вас и Малику (она вчера приходила прощаться, и мы пили чай и говорили) почувствовал: какая-то единая душевная плазма, субстанция нас пронизывает, а мы, каждый, — ее ответвления и разные воплощения, — так что нам с полуслова понимание дается — в нашем, конечно, ключе и стереотипе тоже, ограниченном, но — родном… и теплом…
Простите и меня за ошибки — не туда попадаю иногда, а правая рука сохнет, и потому на машинке шпарю.
Во-первых, сам жанр, который Вы избрали — или сам собой он к Вам пришел (может быть, навеянный искренностью и моих «лекций»), жанр письма, — оказался естественен, чтобы отомкнуть и Вашу душу и дать мыслям излиться в свободном слове. И Вы так много точного и интересного высказали, сопоставляя нас и американцев, что обогатили мое понимание новыми элементами, Вашим опытом.
Но и мне требуется исповедаться и даже повиниться — вот в чем. Сейчас я читаю «пэйперс» студентов и в нашем русском классе, и в классе, что я вел по-английски, — и получаю, так сказать, плоды своего посева за эти три с половиной месяца. С одной стороны, я очень рад: такие интересные и на разнообразные темы: кто сравнивает национальные танцы, кто — еду, кто — столицы, кто — кино, кто — Ницше и Уитмена, кто — напитки и алкоголь и что они значат, и т. п. — и я чувствую, что я воспламенил мысль студентов, и они просто забрасывают меня своими яркими идеями и наблюдениями о «ментальности» разных народов и культур. Но, с другой стороны, я чувствую, особенно в нашем русском классе, что дал односторонний образ России и Русского образа мира и души, и характера русского человека. Все пишут о культе страданий у нас, бездеятельности, лени, апатии, обломовщине. А если и активность высокая — то лишь в Духе, как у подпольного и прочего героя Достоевского, и жизнь химерами, а в реальной — глупость и неприспособленность и скорей убежать — куда угодно, хоть в смерть…
Конечно, отчасти материал литературы, над которым мы работали, в этом «повинен»: русская дворянская классика XIX века, где персонажи оторваны от забот материального существования, так сказать, абстрактную жизнь лишь в Духе и Душе вести могут. И прямо оттуда — прыг-скок к бедственному состоянию России и Советчины через век, ныне, над чем мир смеется, слегка жалеет, а больше презирает и получает повод кичиться собой и своим достатком и «совершенством», — особенно американцы, в своем самодовольстве…
И вот-де, мол, нам, русским и советским, не остается ничего, чем бы «гордиться», как находить положительный смысл в своих бедствиях, выпадающих страданиях, хотя на самом-то деле мы завидуем-облизываемся на их благополучие и готовы бы отречься от всего, что было и есть с нами, и перенять ихнее, да — не укусишь!..
И мне тошновато — от этих торжествующих сравнений и выводов милых студентов нашего класса.
Вы помните: пытался я им показать советский период в его положительных мечтаниях и ценностях, но текстов они не читали, и пришлось проскочить — опять к разрухе нашей…