В. К.: Мне кажется, Борис Васильевич, что никто из хирургов перед какой-то большой операцией не стремится очень много говорить о том, что он планирует сделать. Ведь операция может не удаться. Поднимать преждевременный шум и сообщать всем о планах, которые могли так и остаться планами, мне не хотелось. К тому же мы не были убеждены, что больная сама не передумает. И этапы операции мы построили так, чтобы вначале создавать все мужское, и если больная не изменит своего желания, только тогда удалить молочные железы, матку.
Б. В.: Это ведь какое–то варварство! У здоровой женщины удаляют молочные железы, матку!
В. К.: Я оперировал больную женщину, которая, не получив помощи, могла покончить с собой. К тому же матка оказалась измененной. У больной был фиброматоз матки. Больная лечилась также по поводу эрозии шейки матки.
Б. В.: О какой больной женщине вы говорите! Это просто разврат.
В. К.: Транссексуализм — это не разврат, это заболевание. Кстати, этот диагноз выставили очень авторитетные психиатры.
Б. В.: Нет такого заболевания. Покажите мне, где написано о таком заболевании. Это чистейший разврат, и вы потакаете этому.
В. К.: И все-таки, Борис Васильевич, транссексуализм — это не разврат, это заболевание. Больная страдала врожденным транссексуализмом.
Б. В.: Вы знаете, что сейчас происходит в капиталистическом обществе? В Японии, например, рекламируется открытый секс. Какая-то там парочка на глазах у толпы совершает акт. Ведь вот до чего дошло! И вы хотите, чтобы у нас тоже так было?
В. К: Позволю себе заметить, что проведенное мной хирургическое лечение больной с транссексуализмом к рекламе открытого секса не имеет никакого отношения.
Б. В.: Вы знаете, что у нас запрещена педерастия? Что она карается законом? Вы же хотите своими действиями узаконить педерастию у нас в стране. Так ведь понимать надо ваши действия!
В. К: Я хотел помочь больной, страдающей транссексуализмом, путем коррекции избавиться от тягости неестественных отношений. Эти больные — несчастные существа, они сами пытаются находить какой-то выход, но не находят его. Больная не могла и не хотела больше продолжать осуждаемые обществом отношения с женщиной. Но она не могла подавить в себе сильное влечение. Она хотела переделать свое тело и легализовать свои чувства. Хотя, насколько мне известно, интимные отношения между женщинами не караются законом.
Б. В.: Не караются законом потому, что когда законы создавали, наверное, не знали о таких отношениях. Да и какого вы мужчину сделали? И яичники у него есть и яички вы подсадили. Вы же гермафродита сделали!
В. К.: Яичники мы сохранили для того, чтобы не нарушить гормональный тонус организма. Но в данном случае функция яичников усиливает патологическое влечение к женщинам. Нарушения у таких больных, как мне кажется, находятся на другом уровне. На этом другом уровне что-то переключается, и гормональный эффект яичников направлен на усиление влечения к женщинам. Терапия мужскими половыми гормонами у подобных больных проводится для огрубения голоса, для стимуляции мужских вторичных половых признаков. У нашего пациента сейчас имеется растительность на лице.
Б. В.: Это операция не нашего общества. Нельзя делать у нас таких калечащих операций. Вот в капиталистическом мире вас бы поддержали. Там вообще каждый вправе с собой делать все, что захочет. Там нужна только расписка больного о том, что он согласен на производство такой операции и что он не потребует восстановления исходного состояния. Все что хотите — пожалуйста! А наше общество должно оградить своих граждан от калечащих операций.
В. К.: Борис Васильевич! Вы говорите о том, что в капиталистическом обществе меня поддержали бы. Я не хотел бы такой поддержки и не нуждаюсь в ней. Но ведь может случиться, что действительно кто-то попытается поддерживать. И я невольно окажусь в роли Александра Солженицына.
Б. В.: Что вы говорите? Вы думаете о своих словах? Вы коммунист?
В. К.: Да, коммунист.
Б. В.: Как вы можете произносить такие слова? Как это вас там могут поддержать? Кто об этом узнает? Мой приказ распространяется только в медицинских учреждениях. Вы на что намекаете?
В. К.: Борис Васильевич, вашего приказа еще нет, но о нем многие знают.
Б. В.: Кто о нем знает? Я сказал об этом только В. В. Канепу. Может быть, он распространяет слухи?
В. К.: Вами, Борис Васильевич, создана новая комиссия под председательством профессора В. М. Морозова. Я не был вызван этой комиссией…