Б. В.: Кто был привлечен из замов министра?
В. К.: Для этой целы был привлечен первый заместитель министра здравоохранения Латвийской ССР К. Ф. Бергман, который в годы Великой Отечественной войны был хирургом.
Б. В.: И что же, К. Ф. Бергман одобрил ваши действия?
В. К.: К. Ф. Бергман был согласен с актом комиссии, а акт, как известно, был положительным. Мне было только не совсем понятно, зачем требовать встречи комиссии с руководством республики. Проблема, по–моему, чисто медицинская, не партийная.
Б. В.: Я таких инструкций комиссии не давал.
В. К.: При первой встрече министр В. В. Канеп даже отметил, что если комиссия будет настаивать на встрече с партийным руководством республики, то он сможет организовать эту встречу, но только на уровне зав. отделом ЦК Компартии Латвии, так как секретари сейчас заняты. Но встреча с секретарем ЦК может быть организована через несколько дней, что было бы удобней, так как к тому времени комиссия будет располагать всеми материалами.
Б. В.: Такая встреча состоялась?
В. К.: Комиссию принял секретарь ЦК КП Латвии, академик А. А. Дризул.
Б. В.: И что же, академик А. А. Дризул тоже одобряет ваши действия?
В. К: Академик А. А. Дризул не медик, но он не высказал отрицательного мнения о заключении специалистов, комиссии.
Б. В.: Надо еще посмотреть, что это у вас там за руководство в республике! Вы поймите, я не ваш враг, я хочу вам помочь выбраться из создавшейся ситуации. Приказ о вашем наказании был бы лучшим выходом. Дело было бы законченным. А через год все забылось бы.
В. К.: Я не вправе высказывать свое мнение относительно приказа. Я только хотел просить вас предоставить мне возможность высказать свою точку зрения и пояснить все обстоятельства, связанные с операцией, скажем, на ученом совете.
Б. В.: Вам что, мое мнение об этой операции недостаточно авторитетно? Вы хотите обязательно слышать мнение ученого совета?
В. К.: Ваше мнение авторитетно, но поскольку многие моменты остаются просто неизвестными, вокруг этой операции есть много неправильных толкований.
Б. В.: Вы что, настаиваете на обсуждении на ученом совете? Я могу это сделать! Пожалуйста! Я могу вообще ничего не делать и передать все на расследование в Министерство юстиции. Но вас будут судить. Вы хотите суда?
В. К.: Я ни на чем не настаиваю, я только прошу вас дать мне возможность высказать свою точку зрения перед специалистами.
Б. В.: Министр В. В. Канеп такого же мнения?
В. К.: Он как раз просил меня встретиться с вами и высказать это пожелание. Насколько мне известно, он сам также хотел участвовать при обсуждении этого вопроса.
Б. В.: Как хотите, я могу сделать это. Но это хуже для вас.
В. К.: Я не могу сказать, что хуже и что лучше. Я хотел бы только изложить свою точку зрения по всем вопросам, связанным с операцией. Но министр В. В. Канеп сейчас в Москве, и когда он будет у вас на совещании в понедельник, он, вероятно, сам вам об этом скажет.
Б. В.: Он не будет на совещании, он будет отдыхать. А разве он сейчас в Москве?
В. К.: Он прилетел раньше меня самолетом и, возможно, что два-три дня он задержится в Москве.
Б. В.: Почему он мне не позвонил?
В. К.: Мне трудно ответить на этот вопрос.
Б. В.: До свидания.
В. К.: До свидания.
На второй день после моей встречи с министром был издан секретный приказ А-130 с от 1 сентября 1972 года. Мне был объявлен строгий выговор. Основанием для наказания стало то что я провел своей пациентке калечащую операцию, которая не отвечает устройству и идеологии нашего государства. В приказе было также указано на недопустимость проведения подобных операций в будущем, а также были запрещены выступления и публикации о проведенных мною операциях по изменению пола.
Б. В. Петровский не стал подписывать этот приказ, сказав, что он сам хирург и своего коллегу-хирурга наказывать не будет. Приказ подписал заместитель министра здравоохранения СССР, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР А. Ф. Серенко. Этот приказ получили министерства здравоохранения всех союзных республик страны.
Я был ознакомлен с приказом, но В. В. Канеп не разрешил мне снять с него копию, так как приказ имел гриф «секретно».