Мы так и сделали. И, медленно обсыхая на утреннем солнце, легко и быстро добрались до устья Третьей речки.
Перед нами открылась небольшая равнина, где кедры и пихты уступили место берёзкам, тальнику и камышам. В некрутых бережках тут и бежала маленькая речушка: она журчала на перекатах и почти отстаивалась в голубых омутах. А чуть выше, в тайге, где кончалась равнина, речка вся состояла из маленьких водопадов. И эти водопады серебристыми прядками сваливались с гранитных уступов и устремлялись вниз среди камней.
На равнине мы шли прямо по руслу, прыгая с камня на камень. А когда ноги у нас замёрзли и посинели, мы выбрались на тропу. Но и здесь было не сладко: на всех склонах валялись деревья, сбитые бурей или просто отслужившие свой век по старости. Кое-где деревья лежали поперёк речки — скользкие от сырых мхов и лишайников. И по этим висячим мостам мы перебирались с берега на берег на четвереньках, как медвежата. Чем выше мы забирались, тем незаметнее становилась тропа. А когда мы сбивались с неё, то с головой окунались в сырую росистую траву.
— Вот и недаром говорят алтайцы о таких местах: «Аю-кечпес!» Это значит: «И медведь не пройдёт!» — сказал Антон Иванович, тяжело дыша и вытирая очки и лоб носовым платком.
Даже в этот знойный июльский день возле речки было сумрачно. И редко пробивался сквозь могучий навес из хвои яркий луч солнца, чтобы окунуться в прозрачную и холодную струю водопада.
Торопиться было некуда, и мы решили отдохнуть и искупаться. Отсиделись голышом на валуне, остыли и дружно нырнули в каменную чашу бассейна. Как только вода накрыла меня с головой, я превратился в ледышку и, не достав дна, выскочил на поверхность, как пробка. Но шустрый Антон Иванович успел опередить меня: он уже прыгал на берегу и хлопал в ладоши.
После ледяной бани идти было приятно, хотя в парном воздухе тайги было жарко и душно, как в оранжерее. Добрались мы наконец и до истоков речки. Она выбивалась ключиком из-под гранитной плиты — чистая, холодная и такая маленькая, что её можно было запрудить ладонями.
Ввысь от неё уходили горы. Тайга там редела, и вершины каменных громад были совсем лысыми. Внизу голубым сапожком лежало Телецкое озеро. И нигде не было видно ни человека, ни следов его жизни: домика, лодки или дыма.
— Не жалеете, что забрались сюда? — спросил Антон Иванович. — Я же говорил: рядом с нашим Артыбашем — и какие нетронутые места! И мы с вами — как Робинзоны! — Антон Иванович развалился на широкой каменной плите. — Как чудесно лежать вот этак часок, другой, слушать цоканье белки и тихое журчание ключа!
— Не выйдет! — вдруг послышался задорный девичий голос, и в кустах показалась девушка с палитрой в руках. Она была в лёгком сером комбинезоне, голову её до самых глаз закрывала голубая косынка. — Здравствуйте! — Девушка приблизилась к нам и, не ожидая ответа на своё приветствие, спросила с удивлением: — И зачем только занесла вас сюда нелёгкая?
Антон Иванович был ошеломлён. Он не произнёс ни слова и смотрел на молодую художницу так, словно она спустилась к нам с небес: стройная, красивая, строгая, и на палитре у неё радугой сверкали краски.
— И что за беда! Никуда не скроешься от этих туристов! — с обидой сказала девушка.
— Да мы не туристы. Мы… — начал было Антон Иванович.
Но девушка прервала его:
— И как это вы по такой тайге ходить не боитесь? Ведь кругом такие страшные клещи. Глядите! — Она сломала веточку пихты, на которой притаился маленький клещ, плоский, как голодный клоп, в твёрдом лоснящемся панцире, как у блохи. — А вдруг этот клещ заразный, эн-це-фа-лит-ный? — Голос у девушки дрогнул. — Слыхали про такого клеща? Укусит — и пропал человек ни за грош. Даже страшно подумать, что может случиться: шея — на сторону, глаза — навыкат, руки и ноги — как в пляске святого Витта!
— Чего вы нас пугаете! А сами не боитесь? — робко спросил я.
— Так у меня ж прививка, вот мне и не страшно. А вам бы не стоило здесь засиживаться. Дело ваше, конечно, но я вас предупредила!
Мне показалось, что девушка как-то хитровато улыбнулась, когда, наговорив всяких ужасов про клещей, она махнула нам рукой и ушла. Но я не был уверен, что девушка хотела посмеяться над нами, и ничего не сказал об этом Антону Ивановичу.
Он сидел притихший и грустный и пришёл в себя, когда затихли шаги девушки где-то в кустах.
— Я, знаете ли, слыхал об этом, — сказал он, — но почему-то думал, что опасные клещи обитают значительно южнее, километрах в сорока отсюда. И, чёрт возьми, просто не помню, какой из клещей является носителем этой страшной болезни?