— Да, но вы испортили ребятам поход. Им важно было дойти до озера, именно дойти! В этом романтика путешествия, а вы их везёте!
— Всё учтено, дорогой. Я их просто подбрасываю. А до озера они дойдут.
— Как это?
— Я их высажу невдалеке от озера. Они отдохнут, и тем временем к ним подтянется отряд. И отдохнувшие больные пойдут со всеми дальше. А сейчас у них… ну, как бы сказать… большая перемена!
— А всё-таки это не дело.
— Ну, знаете ли, с вами нельзя говорить серьёзно!.. Дети, в машину! — крикнул он.
И ребята с весёлым улюлюканьем, толкая и подсаживая друг друга, полезли в кузов.
Километрах в двух от озера мы расстались с ними. И они долго и сердечно провожали доброго дяденьку в очках, который придумал такую умную, ловкую штуку.
— И зарубите себе на носу: это самый яркий момент в их трудном туристском походе. Они многое позабудут, но об этой проделке — никогда! Мы ведь пришли им на помощь, когда у них болели ноги, ныл флюс и чесался чирей! И сделали это тайно. А тайна вечно живёт в детском сердце!
Я не стал спорить. Мне уже тоже казалось, что в этом походе школьников не всё ладно: то ли велик маршрут для таких вот шестиклассников, то ли пустили их в дальний поход по горным дорогам без всякой тренировки.
Да и спорить было некогда: за синими кедрами уже сверкнула широкая полоса воды, ярко освещенная солнцем, будто в глаза нам навели мощный прожектор.
Так вот оно, долгожданное Телецкое озеро! Вот и порог Карлагач, и на нём беснуется Бия, едва вырвавшись из озера. Другие-то реки начинаются маленькими ручейками и долго набирают силу, пока не станут полноводным потоком. А эта вытекает из голубой чаши озера широкой, мощной рекой, катит среди горных утёсов, плавно течёт по степи. А потом сливается с Катунью, и из двух рек образуется одна — многоводная великая Обь.
Я попросил остановить машину и сказал:
— Антон Иванович! Смотрите! Всё голубое: и небо, и вода, и деревья на вершинах гор!
Антон Иванович словно только и ждал этого, чтобы сейчас же вступить в спор.
— Да что вы? — удивился он. — Напротив, всё совершенно синее! И воздух! Кстати, какой он прозрачный и душистый! И вода! А синева вон тех долин? А мягкая синева вот этих зелёных, словно колючих, стен тайги? Синее, и только синее!
— Ну пассажиры! — весело сказал шофёр. — Об чём спор-то? Каждый гляди, и каждому своё, как на душу ляжет. Кругом всё зелёное, а один кричит — синее, другой — голубое! Ну и ну! Ехать будем или как?
— Погоди! — попросил Антон Иванович.
В озере лежали синие опрокинутые горы, сплошь закрытые кедрами, соснами и пихтами. А когда показывалось невесомое белое облачко и бросало тень, краски менялись прямо на глазах. Вода в озере делалась бледно-голубой, тени гор в воде казались совсем чёрными, дальние горы словно светлели. И только в узких крутых ущельях по-прежнему держался мрак.
Мы стояли и любовались, но шофёр не выдержал и сказал:
— Однако, мне ехать надо!
Впереди виднелась деревушка Артыбаш, где Антона Ивановича давно дожидались студентки, а за ней — красивый деревянный дом туристской базы.
Торной дороги туда не было. Среди валунов, в беспорядке разбросанных между кедрами, вилась лишь узкая тропа, будто поясок на пёстром ковре. И всюду цветы, цветы, а над ними — стаи ярких порхающих бабочек.
— Поехали, — сказал Антон Иванович шофёру. А мне протянул руку: — Поспорить мы ещё успеем, а сейчас поздравляю вас! Мы, кажется, наконец приехали…
Тузик и Машка
— Вы медвежат не покупали?
Антон Иванович спросил так просто и так неожиданно, словно их продавали на Телецком озере под каждым кедром.
— Только этим и занимаюсь! Сейчас и бегу за ними: дешёвые, на выбор, вон на той полянке! — махнул я рукой.
— Тю! Так я же серьёзно! Хочу живой уголок пополнить. Вам смешно, а у меня эта мысль из головы не выходит. Иду, знаете ли, по тайге и размышляю: залезу потихонечку в малинник, а там — медвежонок. Подкрадусь, схвачу его и унесу. Ловко и просто, как в сказке! Только это, пожалуй, страшно?
— Пожалуй. Уж больно строгая мама ходит по пятам за медвежонком. Вряд ли ей захочется, чтобы её малыш поехал с вами в институт.