КАК Я РЕДАКТИРОВАЛ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННУЮ ГАЗЕТУ
Я принял временное редактирование одной сельскохозяйственной газеты не без предчувствий; с подобными предчувствиями мог бы, вероятно, принят на себя командование судном человек, никогда не видавший моря. Но я находился в таких критических обстоятельствах, которые не позволяли пренебрегать каким бы то ни было заработком. Поэтому, когда постоянный редактор, желавший куда-то отправиться и немножко отдохнуть, предложил мне свои условия, я немедленно принял их и занял его место.
Сознание того, что я снова за работой, было для меня высшим наслаждением, и я с неослабным удовольствием писал и писал целую неделю. После того как все написанное мною было уже передано в типографию, я с тревогой стал ожидать того дня, когда можно будет судить, обратила-ли на себя чье-либо внимание моя новая деятельность. Выходя под вечер из редакции, я увидел группу мужчин и мальчиков, стоявших внизу лестницы; при моем появлении они все, как бы охваченные единым внутренним побуждением, вдруг рассеялись и дали мне дорогу; я слышал, как двое или трое из них сказали: «вот он!» Этот маленький эпизод доставил мне, конечно, большое удовольствие.
На следующее утро я нашел внизу лестницы подобную же группу и несколько разрозненных пар; все они, равно как и отдельные, там и сям стоявшие на улице, личности рассматривали меня с живейшим интересом. Когда я приблизился, группа, пятясь назад, раздвинулась и я слышал, как какой-то человек сказал: «Посмотрите на его глаза!»
Я сделал вид, будто не замечаю возбужденного мною внимания, но в душе очень обрадовался и тут же порешил написать моей тете письмо об этом обстоятельстве.
Взбираясь по маленькой лестнице, я слышал раздававшиеся в редакции веселые голоса и раскатистый смех, быстро отворив дверь, я застал туг двух молодых людей, похожих на сельских хозяев, лица которых, при виде меня, вдруг побледнели и вытянулись, а вслед затем они оба, с громким криком, выскочили в окно. Это меня поразило.
Приблизительно через полчаса после этого появился какой-то старый господин вполне приличной, но весьма строгой наружности, с длинной, всклокоченной серой бородой. По моему приглашению он сел, сохраняя на лице тревожное выражение. Он снял шляпу и, поставив ее на пол, вынул оттуда красный шелковый платок и нумер нашей газеты.
Положив газету себе на колени и, протирая платком очки, он спросил: «Это вы и есть новый редактор?» Я сказал, что имею эту честь.
— Редактировали вы прежде какую-нибудь сельскохозяйственную газету?
— Нет, — это мой первый опыт.
— Я так и думал. А практически вы занимались когда-нибудь сельскохозяйственным делом? Я думаю, что нет… Нечто в роде инстинкта подсказало уж мне это раньше, — сказал старый господин, надев очки и строго рассматривая меня поверх их. В тоже время он развернул газету и продолжал:
— Я хотел бы прочесть вам то, что внушило мне это инстинктивное убеждение. Это — передовая статья. Прослушайте ее и скажите мне: вы-ли писали: «Репу никогда не следует срывать, это вредно. Гораздо лучше заставить какого-нибудь мальчика взобраться наверх и потрясти дерево». Как вы это находите?.. Я твердо убежден, что писали эту статью именно вы?
— Как я это нахожу?.. Я нахожу, что моя мысль изложена вполне наглядно и понятно. Без сомнения, миллионы и даже сотни миллионов четвериков репы подвергаются ежегодно порче в этой части штата только потому, что их срывают недозрелыми, между тем как, если бы мальчик взлез наверх и начал трясти дерево…
— Отчего непременно мальчик, а не ваша бабушка? Репа не растет на деревьях!
— Разве не растет? Неужели? Впрочем, ведь этого никто и не утверждал. Это просто образное выражение, специально образное выражение и только. Всякий мало-мальски разумный и догадливый читатель должен был сразу понять, что я подразумеваю здесь мальчика, который трясет ползучую часть этого растения.
Но старый господин вскочил, разорвал газету в мелкие клочья, растоптать их ногами, разломал палкой несколько ближайших к нему предметов и в заключение объявил, что я в этом деле сведущ не менее любой коровы. Наконец, он ушел, с шумом захлопнув за собой двери. Такое поведение его внушило мне мысль, что как будто бы он был чем-то не совсем доволен. Но так как я не знал, чем именно, то и не мог помочь ему.
Несколько минут спустя в дверях появилась длинная, мертвенно-бледная физиономия с редкими локонами, ниспадавшими до самых плеч, и с участками небритых волос, выступавших в виде щетины на возвышенных и низменных частях его лица; субъект этот, приложив палец к губам, просунул вперед голову и верхнюю часть туловища и в такой позе застыл, как будто к чему-то прислушиваясь…