К слову, если Полночь настолько не любит этого гада, почему к нему до сих пор не наведался Жнец?
Внутри башни было темно, но на вполне терпимом уровне. Лунный свет проникал из проёма, ведущего на площадку, а также из многочисленных щелей в древней кладке. Сразу стало понятно, что если зоной внизу Полночь занималась хоть как-то, то на эту башню давно махнула метафорической рукой. Удивительно, что при этом высоченное сооружение не развалилось, следуя примеру некоторых стен и коридоров.
Признаться, после диалога с семиглазым, я ожидал увидеть здесь сундуки, ломящиеся от артефактов, редкое оружие и броню на стенах, но меня ждало разочарование. Предметов хватало, и может среди них даже имелись магические, но на глаз определить было невозможно. Вдоль стен громоздились полки, заваленные немыслимым количеством барахла. Металлическая посуда и столовые приборы, подсвечники и подносы, хрустальные графины и стаканы, болты, гайки, гвозди, небольшие кучки монет неизвестной ценности, куски рельс, дверные ручки, стрелки часов и много чего ещё. Причём в отличие от хлама в мастерской обезумевшего механика каждый предмет в башне был отмыт и начищен до зеркального блеска.
— Здесссь всссё моё, — послышался голос из темноты впереди. — Не вздумай что сссворовать. Убежусссь. Расссполосссую. Сссъем.
— И в мыслях не было, — сказал я, слегка покривив душой.
— Ссславно. Сссюда.
Спереди послышался характерный звук открываемого люка, петли которого хорошо смазали, но возраст всё равно брал своё, а затем лязг, как будто кто-то спускался по ступеням металлической лестницы в хоккейных коньках. Ещё раз спасибо Кулине за обед на обострение восприятия — удалось расслышать абсолютно всё.
Выждав пару секунд, я вытащил из кармана поисковый амулет и повторил последний мысленный запрос: «то, что когда-то было заводным ключом для Адель». Стрелка даже не стала крутиться, а лишь слегка качнулась и указала вниз.
Едва-едва вниз.
— Адель?
— Ви-жу.
— Держи, иди чуть подальше меня и отслеживай, — я передал механической девушке амулет, и она бережно сжала его в левом кулаке. — Я постараюсь его отвлечь.
Теперь я почти не сомневался, что именно семиглазый атаковал Адель, когда та однажды решила добраться до тронного зала. Причём сама девушка его не интересовала, только заводной ключ, который он затем куда-то пристроил. Если теория была верной, свою коллекцию этот мутный тип копил буквально столетия, оставаясь незамеченным или неуязвимым как для самой Полуночи, так и всех прошедших хозяев.
Признаюсь, это впечатляло. А ещё заставляло держаться настороже.
На этаже пониже тусклый свет обеспечивали причудливые зеленоватые лампы из толстого стекла, которых я в Полуночи ни разу не встречал. Предметы тут казались менее случайными, а так или иначе связанными с лабораторными исследованиями. Колбы, подставки, реторты, штативы и горелки. Опять-таки, всё в идеальном или околоидеальном состоянии. Света едва хватало, чтобы оценить обстановку, но таинственный обитатель башни всё ещё скрывался во мраке.
— Спуссстилисссь, — прошипел он. — Отсссюда не упасссть. Перссстень.
А ещё говорил, что торговаться не любит.
— Уговор был другой.
— Уговор был про ссспуссск. Перссстень и идём вниз.
— Перстень, — сказал я, поднимая кольцо на открытой ладони. — Идём вниз, и ты расскажешь о себе.
Пауза, движение во мраке. Нечто огромное придвинулось ближе, семь немигающих глаз вспыхнули на высоте добрых трёх метров над полом. Надо мной нависла чудовищная тень, очертание фигуры, хаотично усеянной перьями и шипами. Птичья лапа, увенчанная очень длинными загнутыми когтями, потянулась к моей ладони и ловко подцепила предложенный перстень.
— Ссспрашивай.
Коллекционера ценностей звали Оррисс, и своё прошлое он помнил скверно. По его собственным словам, «он всегда был здесь», но затем вскользь упомянул, что «сссобирал големов» для великой осады. Скорее всего Полночь поймала его душу и поместила вместе с другими талантливыми специалистами, а затем упустила. Оррисс долго скрывался, прятался по самым тёмным и забытым уголкам замка, выжидая, пока замок «не оссстынет». Затем он наткнулся на эту чудесную башню, поставил себе на службу кучу гаргулий и с тех пор не знал горя. Иногда что-то ценное ему приносили каменные слуги, в том числе вместе с зазевавшимися мародёрами. Иногда он отправлялся на вылазки лично, сея панику там, внизу. Каждая похищенная вещь придавала ему силы, даже самый завалящий гвоздик. Оррисс знал цену всему — и продолжал расти.