Первым оборотень пустил в ход двуручный боевой молот — грозную штуку, пусть от рукояти и осталась в лучшем случае половина. Учитывая размеры моего врага, он и так мог пользоваться им как одноручным. К счастью, из-за этого у молота сильно пострадал баланс, и я успешно отскочил от первой волны ударов. Последний пришёлся в шкаф слева от меня — и старая деревянная дверца разлетелась в щепки. Будь на её месте моя голова, от головы бы не осталось ничего. Я в свою очередь дождался паузы между взмахами и ткнул остриём алебарды оборотню под рёбра. Тот взвыл, выронил молот и отпрыгнул на добрых пять метров назад.
Не давая отдышаться, «босс» хватанул со стойки проржавевший фламберг и рванул вперёд. К этому времени у меня уже имелся небольшой опыт противостояния противнику с двуручным мечом, хотя разница в скорости между безголовым рыцарем и оборотнем была кардинальной. Один из его выпадов оказался слишком быстрым и точным — я лишь успел дёрнуться, чтобы огромный клинок не проткнул мне солнечное сплетение, но скользящей раны на боку не избежал. Кровь быстро пропитала рубашку, а вот боли я не чувствовал, лишь лёгкий дискомфорт, и неприятную тяжесть в районе раны. Не давая врагу закрепить успех, я повторил трюк с подсечкой, опробованный в предыдущем зале. Оборотень растянулся на полу, потеряв фламберг, но тут же вскочил и снова отпрыгнул, увернувшись от добивающего удара.
Невозможно сказать точно, сколько продолжалось это безумие. Пожалуй, не меньше получаса, а то и дольше — и за это время на мне успели опробовать десятка два разных видов оружия, разной степени негодности. Возможно, только это меня и спасало, ведь попадись оборотню в лапы рабочий экземпляр, он бы располосовал меня им гораздо быстрее. Последним, к чему он примерился, была огромная пика в дальнем углу, на вид сохранившаяся вполне неплохо. Но на данном этапе мы оба были изранены, и здорово потеряли в скорости. Разгадав его намерение, я бросился наперерез и нанёс сокрушительный рубящий удар топором алебарды в район колена. Оборотень сложился, прокатившись по инерции вперёд, но всё ещё продолжая тянуться к новому оружию. Не дотянулся — алебарда пронзила его насквозь, пришпилив к шкафу у стены, почти в той же манере, в которой пришпилила меня в прошлом походе.
Как ни странно, «босс» не торопился рассыпаться в прах и делиться со мной бледным пламенем. В измученных глазах вдруг проступило выражение осмысленности, узнавания и даже… жалости? Но оно там продержалось не больше пары секунд — поскольку луна, на время скрывшаяся за тучами, вернулась и вновь залила комнату призрачным светом.
Глаза оборотня вновь помутнели, наливаясь бешенством. К своему ужасу, я наблюдал, как его раны затягиваются одна за другой, быстро и бесследно. В следующий миг он вырвал алебарду из груди, а заодно из моих рук, и отшвырнул в сторону. У меня не оставалось сил бежать, чтобы поднять оружие, так что я просто стоял и смотрел, как враг неторопливо берёт облюбованную ранее пику и наносит удар со скоростью, которой не мог похвастать даже в начале боя.
С читами-то…
— … любой дурак может, — сказал я, открыв глаза и уставившись в серый потолок.
Вторник. Звук будильника догнал меня спустя пару секунд — пора вставать, уделить полчаса на утренние процедуры, зарядку и завтрак, а затем переться на любимую, единственную работу. Если повезёт, Боров и сегодня не появится, но на этом возможные плюсы заканчивались. Ладно, двум смертям не бывать…
Замок надёжно оккупировал мои мысли — от момента, когда я механически сооружал подобие бутербродов до конца рабочего дня. Несмотря на мой исключительно рассеянный настрой, кстати, тот пролетел легко и практически незаметно. Продажи шли полным ходом, клиенты были удивительно адекватными, коллеги не тупили. Но всё это уходило на второй план — у меня в голове крутились пистолеты и алебарды, призраки и оборотни, словно я снова стал пацаном, только что открывшим для себя, что в мире, оказывается, есть видеоигры, и там можно быть кем угодно! Только визиты в Полночь были чем-то качественно другим, ещё более захватывающим, чем любая игра и уж тем более чем реальность. Там будоражила даже смерть, заставляя думать о новых подходах и возможностях. Что будет, если я сперва изучу другие дороги? Что откроется, когда я разберусь с «боссом»? Хватит ли мне частиц души на какое-нибудь улучшение?
Вернувшись домой, я проглотил ужин — тот казался почти безвкусным, и какое-то время просто сидел, уставившись в темноту за окном. Обычно я приползал с работы, выжатый как лимон, и часто ложился спать без ужина — в те дни, когда вообще ночевал дома, а не присматривал за складом. Но сейчас сна как назло было ни в одном глазу, так что следовало сделать над собой усилие и провести время с пользой.