Черный Компьютер долго стоял не шевелясь, переводя взгляд с меня на ребят, на заваленный боеприпасами пол, и печально качал головой, словно видел перед собой не школьников, а несмышленышей — поросят, обожающих валяться в грязи… Потом он шагнул вперед, пнул ногой чей-то портфель и сказал:
— А я-то думал, что вы образумились. Неужели опять звать директора, пересаживать вас, переводить некоторых в параллельные классы?
Женское царство подняло писк:
— Это все из-за Энчо! Это он виноват! Он предатель!
Не пищала только Милена с третьей парты. Она сидела тихо и смирно, похожая на святых с тех икон, которые мы видели в Рильском монастыре, когда ездили туда всем классом на экскурсию. Но я-то прекрасно знал, что главный организатор сегодняшнего нападения — Милена, и никто другой: это была месть за мой вчерашний разрыв с «Колокольчиками».
Черный Компьютер громко вздохнул и сказал:
— Уберите поскорей в классе. А ты, Энчо, поди умойся.
Я вымыл в туалете лицо и руки, но пятна на рубашке и штанах так и остались.
Когда я вернулся, в классе все уже было убрано, следы от помидорной гранаты вытерты, ребята сидели тихо-тихо, ожидая, что Черный Компьютер начнет нас отчитывать, но он не сделал этого. Он вообще никогда не ругает нас. Он только печальным голосом попросил:
— Объясните, пожалуйста, что же, в сущности, произошло, почему вы превратили класс в Ватерлоо?
Все молчали. Он продолжал:
— Впрочем, кто из вас знает, что такое Ватерлоо и где оно находится? По-моему, это входит в программу седьмого класса. Тот, кто ответит, получит в четверти шестерку по труду, хотя этот вопрос и не связан впрямую с моим предметом.
Я молчал: у меня по истории двойка и, хоть убей, понятия не имею о Ватерлоо. Но многие подняли руку, выше всех — Кики Детектив, который, не дожидаясь приглашения, быстро отчеканил:
— Ватерлоо — местность в Бельгии, где французский император Наполеон Первый был разбит англичанами. С того дня Наполеон перестал быть императором, его заточили на острове Святой Елены, где он и умер.
Я знаю, что Кики каждый день читает толстенные энциклопедии и выучил в алфавитном порядке всех великих исторических деятелей. А я только таскаю энциклопедии на голове, чтобы выработать воздушную походку…
— Отлично, Кирилл! — похвалил Черный Компьютер. — Будем надеяться, что сегодняшнее ваше сражение — последнее, иначе возникнет необходимость заточить какого-нибудь местного Наполеона за пределами школы. Но объясните мне все-таки, из-за чего вспыхнула война.
Тут встала Милена с первой парты — коротышка с голубыми глазками, которая тайно красит губы, — и заявила:
— Мы наказали Маринова за предательство. А мальчишки стали его защищать, хотя он этого не заслуживает.
— И кого же предал Энчо Маринов? — спросил Черный Компьютер.
Ответить ему никто не ответил, но все головы повернулись к Милене с третьей парты. И она стала такой же красной, как тот помидор, которым в меня запустили.
— Я вижу, никто не желает мне сказать, кого же предал Энчо, — продолжал Черный Компьютер. — Быть может, он скажет мне это сам. Энчо, зайди после урока в учительскую.
И начал урок, но я почти ни словечка не услышал, хотя он рассказывал о том, как труд превратил обезьянью лапу в человеческую руку, а человеческая рука в свою очередь способствовала развитию человеческого мозга.
После урока я пошел в учительскую. Когда я проходил мимо Милены, она прошипела:
— Только посмей выдать меня!
Разговор с Черным Компьютером был недолгим. Прежде всего он попросил меня показать руки.
— Что это значит? — спросил он, увидев мои пораненные пальцы. — Что случилось с божественной человеческой рукой, способствовавшей развитию мозга хомо сапиенс, а хомо сапиенс по латыни означает «человек разумный».
Я молчал. Мне совершенно не хотелось говорить ему про гитару и Маэстро. Да и мозг у меня, наверно, пострадал от этих проклятых волдырей на руках…
— Так кого же ты предал? — продолжал он меня расспрашивать.
Я по-прежнему молчал. Только сопел, как поврежденный токарный станок. Хоть позавчера я и открыл ему кое-какие мои секреты, не мог же я рассказать ему о том, что познакомился в Софии с девочкой, которую зовут Росица, что у нее бархатистые карие глаза, что я постоянно думаю о ней и, наверно, из-за нее порвал с «Колокольчиками», потому что хочу вместе с ней сниматься в кино.
Черный Компьютер перешел на шепот, и глаза у него теперь не горели, как при сорока двух градусах по Цельсию, а, наоборот, были погасшие и печальные.