— Поворачивай! Поворачивай!
Делать нечего, повернул обратно.
Пассажир мой успокоился, спел еще одну песенку, а потом захрапел…
Тогда я повернул-таки планер к морю.
Через полчаса в стороне показались огни города. Это Феодосия.
Пролетел над портом, прислушался — город засыпал. Тихо. Дальше начиналось море.
Понятно, я ничего не видел внизу. Только еле-еле доносился до моих ушей шум прибоя.
Над морем я пролетел несколько километров. Потом решил повернуть обратно. Над городом сделал несколько кругов и полетел к мосту посадки.
В это время проснулся Федя.
— Где мы? — спросил он, протирая глаза.
— Опоздал, Феденька, полюбоваться морем!
— Врешь!
— Не врешь! Оглянись — сзади Феодосия! Видишь огни?
— Ну, брат, хорошо, что я не проснулся над морем! — проворчал пассажир. — Я бы тебе задал перцу!
Федя долго ворчал, потом съел все, что оставалось у него в карманах, и успокоился. Мне же ни крошки не дал!
Скоро я увидел огни костров внизу. Посадка!
Когда мы сели, раздалось громкое «ура».
Кричали летчики, планеристы, конструкторы…
Мы с Федей пролетали одиннадцать часов и больше чем на два часа обогнали немцев.
На другой день я получил телеграмму от Климента Ефремовича Ворошилова.
Народный комиссар поздравлял меня с победой.
Глава XII
СИБИРСКИЕ РАССКАЗЫ
Вернувшись из Крыма, я снова принялся учить курсантов.
Сказать откровенно, мне это занятие очень надоело. Скучно! Мне хотелось летать далеко и долго. А в школе — нельзя. Летай, пожалуйста, над аэродромом. А дальше никуда.
Стал я думать, как бы переменить работу.
Скоро мне пришлось познакомиться с полярным летчиком Анатолием Дмитриевичем Алексеевым. Рассказал он мне об Арктике.
И с тех пор неудержимо потянуло меня туда. Манили к себе необъятные просторы, глухая тайга, угрюмый северный океан, незаходящее солнце, вечные льды, белые медведи… Стал я мечтать о полетах в Арктику.
Бросил школу и перешел на работу летчиком в полярную авиацию.
С тех пор вот уже пять лет я — полярный летчик. За это время много было со мной всяких случаев. Всего не расскажешь в одной книге. Поэтому остановлюсь только на самом интересном.
Вот, например, такой случай. Летели мы на большом морском самолете в Карском море. Наш самолет был гидропланом. Он мог садиться только на воду и взлетать с нее же. На таком самолете можно не только летать, но и плавать, как на глиссере. Внутри него просторно и светло, как в комнате. Кроме двух летчиков, которые по очереди вели самолет, там были еще два механика, на обязанности которых лежало следить за работой моторов, и штурман, отмечавший на карте направление, по которому должен лететь самолет.
Итак, мы летели над морем, держа курс на остров Диксон.
За штурвалом самолета сидел летчик Матвей Козлов. Вдруг он заметил, что наш компас не работает. Что с ним случилось, неизвестно. Только стрелка стоит, как мертвая!
Матвей со злости колотил по несчастному компасу кулаком. Толку никакого. А без компаса, вы знаете, ни плавать, ни летать нельзя. Как же узнаешь, в какую сторону летишь? Вез компаса сейчас же заблудишься. Хорошо, что мы были недалеко от берега.
Повернули обратно и стали искать тихое местечко, где бы сесть и починить компас.
В океане гулял шторм. Огромные волны накатывались на голый, каменистый берег и отступали, оставляя на скалах комья белой пены. На такие волны нельзя садиться — разобьешь самолет. А садиться непременно нужно — у нас мало оставалось бензина.
Наконец Матвей увидел какую-то речку, впадавшую в океан, и решил посадить машину в ее устье. Нам казалось, что волны не заходили в реку.
Матвеи выключил моторы и стал снижаться. Едва коснулись воды, как машину подбросило вверх. Волны так яростно колотили самолет, что казалось, нас бьет о камни и вот-вот разобьет в щепки.
Пришлось снова дать моторам полный газ и подняться в воздух.
Положение становилось отчаянным: и лететь нельзя без компаса и садиться некуда.
Еще через полчаса полета увидели недалеко от берега стоявший на якоре большой пароход, а рядом с ним баржу. Это было для нас спасением. На пароходе, наверное, есть бензин, необходимый для наших моторов. Там же мы могли бы починить компас.
Сделали два круга над пароходом, а волны снизу грозятся: попробуй, мол, сядь!
Матвей осторожно попел самолет вниз. Коснулся одного «гребешка»… Сначала подкинуло, потом опустило и начало «болтать».