***
В жаркий день купаться в речке – одно удовольствие. Чтобы остыть от Светкиных проказ, я бросился в воду прямо в футболке и шортах. И сразу почувствовал – полегчало. Мы купались, дурачились, ели яблоки, валялись в песке, отдыхали в тени деревьев…
Вдруг я уловил лёгкий запах гари. Славка тоже потянул носом. Мы вопросительно уставились на Костика – самого старшего и авторитетного из нас. Костик отмахнулся:
– Дядя Вася опять траву жжёт.
– Похоже, – сказал Славка и снова откинулся на траву.
Во мне шевельнулась смутная тревога. Судя по тому, какой путь проделало по небу солнце, мы были на реке не полчаса, и даже не час.
– Ребят, я устал, – пожаловался Вова. – Может, уже пойдём?
Я и все остальные согласились – все устали и проголодались. Яблоки давно были съедены. И мы мокрые, усталые, но довольные пошли по тропинке вверх. Только с вершины холма стало хорошо видно, как со стороны деревни поднимается чёрный дым.
– Что-то слишком густо для травы, – сказал Вова.
У меня внутри появилось странное неприятное ощущение. Я ускорил шаг.
– Куда спешишь? Ну, не твой же дом горит!
Как только мы вышли на просёлочную дорогу, мои худшие подозрения подтвердились. Горел МОЙ дом! А там же…
– Светка!
Я бросился к горящему дому, мальчишки – за мной.
Возле него уже собрался народ, в основном – ребятишки да старики, смотрели на языки пламени, переговаривались, ждали из города пожарный наряд.
Я растолкал людей и, не раздумывая, бросился в горящий дом. Сзади послышались крики моих друзей и других жителей деревни, я не обращал на них внимания. В голове крутилась одна единственная мысль: «Светка! Где Светка? Может уже спасли? А я, как дурак, полез…» Но сердцем чувствовал – Светка здесь. Почему молчит, почему не бьется в окна?… Додумывать эту мысль я боялся.
Дым был едкий, я начал задыхаться. Благо, купался в футболке, она была ещё мокрой, дышать через неё было легче. Я торопился, как мог. На первом этаже сестры не оказалось. Я начал торопливо подниматься на чердак, попутно звал Светку и прислушивался.
Огонь еще не дошёл до чердака, зато дыма здесь было куда больше, я закашлялся и тут… услышал плач из каморки, оборудованной родителями в игровую. Когда я был маленьким,
любил здесь возиться с игрушечными паровозиками, машинками, мастерить из конструктора, теперь это была Светкина комнатка. Сломя голову я бросился к двери, распахнул её и увидел Светку, растрепанную, чумазую, испуганную. Поджав колени, она сидела на коврике в обнимку с любимой куклой, дрожала всем телом и в этот момент больше всего походила на беззащитного цыпленка. Она подняла голову на звук открывшейся двери и, увидев меня, протянула слабые руки. Я чуть не разревелся, честное слово. За спиной раздался грохот, я схватил сестру в охапку, бросился к лестнице и похолодел: лестницы не было.
Я прижал голову сестры к моей ещё мокрой футболке, быстро оценил обстановку. На чердаке только одно окно. От него к крыше сарая протянута широкая крепкая доска, которую мы с друзьями использовали, когда были помладше, для игры в шпионов. Сам я по доске научился бегать как акробат. Правда сейчас мне придется балансировать с грузом на руках… Об этом я старался не думать. Все равно другого выхода не было.
Итак, я посадил Светку на плечи, она выпустила куклу из рук и доверчиво обняла меня за шею. От прикосновения этих маленьких ладошек я вновь почувствовал прилив небывалой нежности и одновременно ответственности, у меня словно прибавилось сил. Я шагнул на доску. Осторожно ступая, шел, вытянув левую руку в сторону, правой крепко держал сомкнутые у меня под подбородком Светкины ручки. Шаг, еще шаг, еще… Вот мы уже на середине пути. Сзади что-то трещало, крошилось, падало. Я не оборачивался, моё внимание было приковано к противоположному концу доски. Светка, которая в отличие от меня имела возможность безнаказанно вертеть головой, заревела, я понял, что наши дела совсем плохи и стал делать шаг шире, как мог.
Вот и конец доски. Как только я шагнул на крышу сарая, доска треснула и рухнула вниз. Сарай пока не горел, но я не обольщался – ветер мог донести пламя и до него. Теперь надо было как-то спуститься с крыши. Привычным для себя способом – спрыгнуть – со Светкой на руках я не мог. И стал искать другой путь, менее рискованный. Я вспомнил, что у стены сарая до самой крыши
сложена поленница и стал осторожно спускаться.
Вот мы за воротами. Нас окружили люди. Они что-то говорили нам, я ничего не понимал. После едкого дыма свежий вечерний воздух показался мне лучше всего на свете. Я жадно глотал его, пьянел от него и, в конце концов, это было единственный раз в моей жизни, потерял сознание.