Как я стала дочкой
Пари, с самого начала было глупейшей затеей, но признавать ошибки я не умела, и научиться, по всей видимости, не успею.
– Дура! Тупоголовая ослица! Безмозглая упрямица, – твердила я в такт цокоту каблуков, не замечая, что цитирую папину жену.
Миловидная румяная стерва, которую даже мачехой назвать язык не поворачивался, со мной наедине в выражениях не стеснялась.
Мысли об этой ведьме отвлекали от опасности, таившейся в переулках, тьмы, сгущавшейся в двух шагах от каждого фонаря. Да-да, отодвинуть за кулисы неизбежность того, на что я подписалась, помогали мысли о рыжеволосой красотке, что старше меня всего на двенадцать лет – недавно праздновали четвертак.
Три года назад отец женился, за мной потребовался присмотр. До этого как-то гувернантка справлялась, а теперь, видишь ли, дочь – тинейджер – отрицает авторитеты. Я! Я отрицаю! Можно подумать, рыжая мегера заслуживает более уважительного отношения, чем фрау Грета с незыблемым пучком на макушке.
Рыжая быстро Грету осадила. Как та не уволилась, удивительно. Я как-то подслушала немкину молитву: стоя на коленях, та воздевала руки и умоляла боженьку открыть хозяину глаза на проделки супруги, которая загнобила падчерицу. Не… не думаю, что Грету беспокоило моё самочувствие, тем более, чего-чего, а постоять за себя могу.
Цок-цок-цок. О чём это я? Сколько ни было яда в сердце, у ворот кладбища он испарился.
Прав был отец, когда грозил запереть дома. Как я умоляла отпустить меня на эту долбанную вечеринку! Каких только не дала обещаний! Да. Не догадался папаша взять слово не вязаться с дочкой его бизнес-партнёра!
Мачеха стояла до последнего, так и пела медовым голоском:
– Не отпускай Лолочку, дорогой. Незачем девочке тусоваться среди взрослых.
Проклятье! Почему только папа её не послушал.
Коленки дрожат. В животе – будто кол вставили и провернули. Близко моя погибель.
Камила Крутыш… надменный взгляд, оттопыренная губа, палец с эксклюзивным маникюром, описывающий дуги перед моим носом… Можно было отступиться? Как же! Я храбрая, не мелкая, я сама по себе! Балда. Так глупо повестись.
Кто б не повёлся, посмотрела бы я на такого. Крутыш, потряхивая раскрашенной чёлкой, ехидно шипела:
– Лолка не способна на поступок. Пить-курить папочка не велит, гулять нянька водит… Как только в наш бедлам отпустили, потрясаюсь!
– Не хочу и не пью. Захочу что сделать, никого спрашивать не стану, – мямлила я.
– О-о-о, – отрывисто произнесла Камила, – посмотрите на нашу крошку! Никого не боится! Смелая, да?
Я показала неприличный жест. Ну, разозлилась, чего уж. Кто-то из прихлебал Крутышовских запел:
– В склеп графский залезешь? Там интересно…
– Чего там интересного? – ещё не слетев с катушек, спорила я.
– Да не пойдёт! – не реагировала на мой вопрос Камила, – описается. Графский склеп не для малявок, тем более, ночью.
Она отвернулась в профиль, скорчив брезгливую мину. Вот тут-то разум отключился.
– Стопятьсот раз была в склепе! Ничего интересного там нет! – услышала я собственную ложь.
– Ну? – Любопытство мелькнуло в бесцветном взгляде Камилы. – Графиню видела? А драгоценности её?
Я закатила глаза на манер Греты:
– Не думала, что веришь сказкам. Склеп пустой. Даже захоронений нет.
Говорила уверенно, слышала от рыжей, что люди про склеп болтают зря. Камила протянула руку, я коснулась холодных пальцев, до конца не понимая, что происходит.
– Разбейте, девочки! – насмешливо приказала Крутыш, обхватив мою хлипкую ладошку.
Тут бы пойти на попятный, но я лишь задрала нос и с прищуром выслушала условия. Одной топать на кладбище, спуститься в склеп, сфоткаться и выложить снимок в инстаграм.
Всё. Вот он. Я замерла, черпнув туфлей воду из лужи.
Графский склеп. Ангел, освещённый круглой луной, склонил кудрявую голову. Сложенные за спиной крылья долгим плащом спадали на крышу. Красивое здание должно бы привлекать, но веяло от него необъяснимой опасностью. Нырять в темноту смертельно не хотелось. Я обернулась. Может, здесь сфотографироваться, и дело с концом? Я достала из кармана айфон, стиснула корпус влажными пальцами.
– Нет. Не на такую напали! – перепрыгнула лужу.
Рыхлые ступени съедали звук шагов. Свет экрана выхватывал рытвины и бугорки, метался по стенам. Тревога росла по мере того, как рассудок не зависимо от моего желания отсчитывал секунды. Чуть подвернув ногу, я остановилась. Площадка. Узкая, похожая на траншею. Поворот, арка. Дальше стены расступились. Луч заметался. Пустота.
– Говорила же! – нервно хихикнула я.
Захотелось развернуться и бежать обратно, но надо сделать селфи. Зря, что ли лезла! Скорчила рожицу и кликнула. На экране застыло перекошенное лицо на фоне темноты. Нет, так не пойдёт.