Или вот лекции Зоркого. Дело было так: на химфаке к лаборатории кристаллохимии присоединили лабораторию седиментационного анализа и истории химии. Пришлось Петру Марковичу взять на себя — помимо разработанного им курса кристаллохимии — еще и курс истории химии, он читал его с 1987 года. И могу себе представить, как читал! Ведь книг по этому предмету, по истории химии, тоже — раз, два и обчелся. Начиная от алхимии все более или менее хорошо описано, но нашу историю химии надо было собирать по крупицам. А все, что делал Зоркий, он делал досконально и тщательно, врубаясь в тему до предела.
Этот подход был, собственно, его образом жизни. Такой же доскональностью отличались его доклады-эссе, например, о музыке или о грибах — на конференциях. Я помню, он собрал вообще все, буквально все справочники о грибах, какие есть на свете, проштудировал их и вывел целый ряд собственных концепций, которые подкреплял практикой, то есть последовательным сбором грибов и приготовлением каких-то немыслимых, нетрадиционных блюд. Однажды на какой-то конференции идем мы с Петром Марковичем, а навстречу академик Николай Васильевич Белов. Мы срываем у дорожки по грибу и жуем… Академик в ужасе, а Петя научно объясняет, что ядовитых грибов в нашей природе раз-два и обчелся, а те, что мы сбиваем ногами, по большей части можно и сырыми пожевать.
В конце 1980-х он увлекался коллекционированием винно-водочных этикеток. Но их тогда в нашей стране было, может, пять видов. И вот мы, его друзья, попав куда-нибудь за границу, отклеивали, отмачивали, отпаривали этикетки для его коллекции, причем процесс отделения бумажки от бутылки следовало проводить строго по данным им указаниям, чтобы не смялось, чтобы не покоробилось. К счастью для нас, в начале 1990-х, когда к нам хлынули бутылки бесчисленных видов и частью неведомого происхождения, Петр Маркович уже остыл к этому хобби и увлекся чем-то другим.
Таких увлечений у него на протяжении жизни было множество, и в круг своих интересов он всегда вовлекал всех друзей. Из самых ярких воспоминаний — ФЕПРИН, Федерация профессиональных интеллектуалов, образованная нами в конце 1960-х. Собирались компанией, в основной состав которой входили кинорежиссер Илья Авербах и его жена — сценарист Наталья Рязанцева, Игорь Можейко (он же будущий писатель-фантаст Кир Булычев) и его жена — художник Кира Сошинская, наши друзья Феликс Городинский, Леня Седов, Женя Глущенко, Ян Кандрор. Вообще участники менялись, но условия «интеллектуального многоборья», состоявшего из четырех видов спорта (из большого слова — маленькие, слова на первый слог, слова с заданным буквосочетанием и викторина), с полуфиналом и финалом, были установлены четко. У меня сохранился и устав, и все протоколы, и имена гроссмейстеров. Сейчас, когда какие-то игры и викторины показывают по любой программе ТВ, этим, может, никого не удивишь. Но в те времена сама невинная идея ФЕПРИНа (служившего, конечно, поводом для дружеской встречи и гулянки) содержала в себе нечто альтернативное. Помню, я прятал от отца наши протоколы, чтобы он не подумал, будто мы вступили в антисоветскую организацию…
Целую главу нашей жизни составили походы на Онежское озеро, я попал туда впервые в 1969 году в составе экипажа под началом Зоркого, капитана доблестной шхуны «Табити» — местной лодки-кижанки с надстроенными мачтами и под парусами. Потом, после нее, с капитаном Зорким плавали и «Текучий голландец» и «Зассыха». Своей любви к Онеге Зоркий не изменял до конца жизни, не изменяем и мы, только ездим теперь в Финляндию, чья природа так напоминает о Карелии и об ушедших временах, и об ушедших друзьях.
Петр Зоркий. Архитектура кристаллов
Фрагменты из книги «Архитектура кристаллов» (М.: Наука, 1968).
Кому не приходилось любоваться причудливым переливающимся блеском, тонкой игрой цветов на гранях кристалла! Будь то драгоценный самоцвет или простая снежинка — кристаллы всегда поражают человека удивительной гармонией, строгостью и изяществом очертаний.
В минералогическом музее вы можете увидеть гигантские кристаллы, достигающие человеческого роста, а иной раз и уникальные экземпляры, вес которых измеряется в тоннах. Но подобные музейные уникумы, конечно, встречаются очень редко. И вообще, на первый взгляд может показаться, что кристаллы хотя и приятное, но не частое явление в нашем мире.