Глядя на великолепное зрелище, я жалел только об одном: кроме как на дрова, низкокачественная древесина ни на что больше не годилась.
— Красота-то какая! — снова ахнул кто-то из группы поддержки.
Да — красиво и немного жутковато. Достигнув максимальной десятиметровой высоты, здоровенные стволы немного разошлись относительно друг друга и будто взорвались — это из них во все стороны полезли ветки. Теперь это напоминало куст или букет живых цветов, который один гигант вот-вот сорвет и подарит своей подруге.
— Подплываем! — скомандовал я.
Сидящий на веслах мужик кивнул и в три мощных гребка подогнал лодку к стволам, которые уже до середины покрылись коричневой корой.
— Вперёд! — снова распорядился я, и вся четвёрка сопровождающих попрыгала в бурлящую воду, а оттуда, используя кошки, ловко покарабкалась по стволам.
Дальше указаний я раздавать не стал: Дубровские уже знали, что их задача — быстро срубать самые толстые из отрастающих ветвей и сделать так, чтобы стволы продержались как можно дольше.
Я же пересел на весла и быстро погреб к следующему кусту, который без магической поддержки только-только достиг четырёхметровой высоты.
Здесь я проделал те же манипуляции, а едва стали расти ветки, как и на эту Иву запрыгнула пятёрка лесорубов.
Мила справилась даже быстрее, и сейчас посреди озера возвышались четыре быстро разрастающихся куста, со ствола на ствол которых прыгали ловкие (и не очень) мужики. Что характерно, все они громко ржали и, несмотря на приличный риск для здоровья, очевидно, получали от происходящего большое удовольствие.
Я привязал вторую лодку к своей и погрёб в сторону Милы. И буквально сразу дно чиркнуло о землю. Офигеть! Вроде и знаешь, что будет, а всё равно удивительно. Поначалу понять, каков уровень воды, и то, что она быстро уходит, можно только по тёмным следам на стволах деревьев, но потом появляются первые островки, и они, быстро увеличиваясь, превращаются в полноценную сушу.
Мила тоже села на мель, и, дальше оставаясь в лодках на расстоянии десяти метров друг от друга, мы могли только наблюдать за происходящим и ждать.
Хотя нет — не только, я схватил с пояса рацию.
— Барон вызывает Рыбака.
— Рыбак на связи!
— Как там остальные ивы?
— Сломались! — довольно сообщил бородач. — Но на пеньках веточки продолжают расти, мужики их рубят.
— Хорошо. Собирай всех боевиков, и выдвигайтесь к нам, скоро пойдем на основную точку.
— Понял, конец связи!
Я отключил рацию и показал Миле большой палец. Она улыбнулась и снова перевела взгляд на лазящих по стволам дубровских.
— Чё ту-то ветку не срубил, Ванёк⁈ — закричал кто-то.
— Потому что руки из жопы! — заржал другой.
— Вон-вон ещё одна лезет!
Мужики сдерживали рост крон минут десять, а потом первый из согнувшихся стволов стал всё быстрее клониться к земле.
— Осторожнее! — крикнула Мила, и буквально через секунду раздался треск, а следом и шлепок рухнувшего на подушку из срубленных веток ствола.
Тут же снова затрещало, и ещё два отростка ивы не выдержали веса чрезвычайно разросшихся крон.
— Стёпа, прыгай сюда!
— Витёк, руби вон ту толстую ветку.
— Прыгай, идиот!
Мужики подсказывали друг другу и продолжали помогать ивам, а точнее, себе высушивать болото.
Схватка с природой длилась еще минут пятнадцать, но в конце концов деревенские по одному оказались на уже практически сухой земле и вскоре стояли рядом с лодками. Целых стволов из сорока оставалось всего шесть, но и они грозили вот-вот сломаться. Конечно, и после этого почва некоторое время будет осушаться за счёт растущих на пеньках веток, но уже не так быстро.
— Неплохо, — оглядываясь, довольно кивнул я.
— Неплохо? — чуть ли не заорал мне на ухо Степан. — Да это… это…
Житель Дубровки посмотрел на Милу и так и не придумал цензурной версии, передающей увиденное лучше, чем «неплохо».
Между тем полностью осушённая территория составляла полосу в двести метров длиной и сто шириной. Но и за ее пределами уровень воды сильно понизился, и сейчас она медленно текла к нам.
— Надо торопиться, — Мила указала на клонящееся к верхушкам деревьев солнце. — Желательно посадить остальные семена в течение получаса.
— Хватайте лодки! — приказал я и в этот же момент увидел Рыбака и остальных спешащих к нам ребят. — Двинули.
Марш-бросок занял двадцать минут. Сначала мы бежали, с каждым метром проваливаясь все глубже во вновь появившуюся воду, потом, наконец, смогли сесть в лодки и поплыть.