Но мне казалось, что они все просто хотели сказать «У тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел в своей жизни».
Полагаю, это было довольно очевидно, принимая во внимание тот факт, что она производила впечатление на многих людей, но со всеми своими ушлыми братьями, стоящими на пути, возможно, у нее не было возможности быть замеченной так, как она того ожидала.
Ложкой дегтя в бочке с медом стало то, что у Джета было слишком много работы, а у меня практически никакой. Помощь Джин Джету решила бы первую проблему и стала бы просто манной небесной, но вторая проблема все бы еще оставалась. Я провела много бесконечных часов безделья, учась стрелять из пистолета — я думала, однажды это могло бы пригодиться, если и не на войне, то дома, на улицах Нью-Йорка. Он был намного тяжелее, чем выглядел, но через некоторое время я уже могла неплохо обращаться с ним, благодаря опытным стрелкам, шаставшим по ферме и скрывающимся под видом доярок.
Я пыталась уговорить Майора МакЭвоя перевезти Джин в наше подразделение Британской Армии. Казалось, на минуту он позабыл, что должен был держать нас подальше от неприятностей и размышлений о Перераспределении, потому что рассеяно, посмотрел на меня и сказал
— Нет, невозможно привезти Джин сюда прямо сейчас из-за Ситуации на Дорогах, и, возможно, она так же сильно нужна Ферме Гейтшид, как Джет нашей.
Слава Богам, я много лет репетировала Бесстрастное выражение лица, поэтому вы ни за что не догадались бы, что Ферма Гейтшид значила для меня ровно столько же, сколько овсяные хлопья. Но, будучи хорошим агентом под прикрытием, мне нужно было всего лишь свести вместе два имени, чтобы Майор МакЭвой продолжил думать, что мы говорим о собаках.
Я пока ничего не рассказала Пайпер, потому что надеялась на вмешательство Богов, которые помогли бы нам добраться до Фермы Гейтшид, находившейся рядом с Кингли к Востоку Отсюда.
Вернемся к собакам. В конце концов, они пошли на уступки и смогли найти глупого бордер-колли по имени Бен, который был всего лишь подрастающим щенком. Он должен был работать вместе с Мастером, только все оказалось не так хорошо, как планировалось, потому что он был не самой умной собакой на земле, а вдобавок боялся коров.
Оказалось, Джет выполнял свою работу настолько хорошо, что или один из военных, или я могли присматривать за ним время от времени, пока Пайпер пыталась научить хоть чему-нибудь недалекого Бена, повторяя ему снова и снова, пока он хоть чему-то не научится. Он все еще убегал, поскуливая, если какой-нибудь корове взбредало в голову косо на него посмотреть, но большую часть времени они его не трогали, и он с грехом пополам справлялся с задачей.
Иногда я видела, как Джет смотрел на него без восторга, и я почти слышала, как он думает «Простите, но кто пригласил сюда этого тупицу?»
И иногда я задавалась вопросом, а не думает ли он то же самое про меня.
Глава 20
Вы уже, наверное, догадались из тех крох, что я бросила вам, что еда не была моей любимой темой. Это довольно-таки иронично, принимая во внимание тот факт, что меня определили как раз в то подразделение армии, которое пыталось раздобыть ее для всех.
Все вертелось вокруг молока. Сначала блистали Пайпер и Джет, Чудо-Собака. После этого начинались сложности. Молоко нужно было прокипятить и простерилизовать, так как у нас не было холодильников, чтобы держать его в холоде. Это оказалось настолько сложно, что, в конечном итоге, они стали раздавать его по старинке — прямо из-под коров. Все волновались из-за чистой посуды, но потом решили, что люди должны были приносить с собой Бутылки. Таким образом, военные знали, что молоко было нормальным, когда они его раздавали, а если оно оказывалось отравленным позже, это не было их ошибкой.
Мы нашли пару местных парней, знающих толк в забое скота. Именно они стали теми счастливчиками, кому позволили забивать и разделывать коров. Там было больше крови, чем можно представить себя в темную и непогожую ночь. Хотя они пользовались популярностью и вскоре обзавелись кучей друзей, которых никогда не замечали до того момента, как стали стоять за углом со щипцами для барбекю.
Цыплятам часто отрывали головы, особенно, если они переставали нестись. Меня удивляло, насколько естественно делали это многие старики. Пайпер сказала, это потому, что во время Последней Войны и распределения все держали цыплят. Я была довольна, что некоторые навыки, приобретенные мной тут, помогут в Дальнейшей Жизни, если она у меня, конечно, будет.
И, наконец, любой здоровый человек, желающий собирать урожай, призывался на помощь. Именно туда я и отправилась.
Сперва меня отправили собирать яблоки. Эта работа приносила больше пользы, чем хождение без дела недалеко от Обожателей Пайпер. Поначалу я ловила на себе взгляды многих людей, сомневающихся, что я смогу справиться с такой тяжелой работой, но в те дни стремление составляло девять десятых закона. Тем более, тогда худых людей было гораздо больше, и я не так уж сильно выделялась среди них.
Я работала вместе с восемью людьми — три солдата, их жены и еще двое гражданских. Мы начинали рано утром и работали до темноты. Уже через несколько часов мы стали одной компанией, как в старые добрые школьные времена.
Моим партнером была местная женщина по имени Елена, которая раньше жила в Ливерпуле, поэтому я не понимала большую часть того, что она говорила первые несколько дней, как и она меня. В конечном итоге мы стали болтать о разной ерунде. Вскоре мы стали рассказывать истории, и я узнала, как она и ее муж Даниэль встретились, какой у них любимый фильм и как часто они занимались сексом. Хотя она была намного старше меня, и мы едва ли говорили на одинаковом языке, она оказалась добрым человеком, с которым можно было поговорить практически обо всем, не боясь, что она сдаст тебя Епископу.
Она хотела узнать все о моей американской и английской семье, несмотря на то, что никогда не встречала никого из них, кроме Пайпер; и как я очутилась здесь и стала собирать яблоки в середине незнакомой страны, не говоря уже о разгаре иностранной войны. Иногда мне казалось, что я взорвусь, если не расскажу другому человеку о событиях, произошедших в моей жизни, особенно о тех частях, которые из-за моего возраста мне не разрешили бы смотреть в кино. Но каждый раз, когда я уже была готова рассказать все Елене, я передумывала в последнюю минуту. На всякий случай.
К счастью, казалось, ей было достаточно того, что я американка, и Злая Мачеха отправила меня сюда. Она фыркала, охала и причитала, а мне оставалось только делать трагичное выражение лица и ничего не говорить в течение нескольких минут. Вскоре у меня появилась новая лучшая подруга, которая заставила огромное количество собирателей яблок ненавидеть Давину, а это сильно воодушевляло меня.
Перед началом работы нам раздавали большие ящики, в которые мы складывали фрукты. Главным правилом было не бросать туда яблоки, так как они могли разбиться и сгнить, и испортить оставшиеся яблоки в ящике. Внезапно приобрело смысл выражение Одно Плохое Яблоко, которое постоянно повторяли мои учителя, или Два, если считать Лию.
У нас были корзинки и лестницы, которые мы передвигали, собрав все яблоки, до которых могли дотянуться. Когда корзинки наполнялись или становились неподъемными, нужно было передать их другому. Тот аккуратно перекладывал фрукты и возвращал пустую корзинку назад. Не важно, собирала ли я яблоки или перекладывала их, оба занятия одинаково утомляли. В первые несколько дней мне приходилось по двадцать минут лежать на земле, пытаясь не свалиться в обморок от усталости или боли в руках. Елена хорошо ко мне относилась и продолжала работать со мной.