Мы вышли из воды, громко стуча зубами, но более или менее чистыми и усталыми. Мы пытались не смотреть друг на друга, потому что одно лишь осознание того, как мы выглядели в ту минуту, приводило в уныние. Мы постояли немного на холодном вечернем ветру, пытаясь высушиться, потому что сухие покрывала стали для нас некоей манией.
Вот вам и здоровый деревенский образ жизни.
На следующий день мы снова отправились в путь по тропинке, ведущей вдоль реки. Пройдя полдня, мы увидели, что река раздвоилась. Проверив карту, мы узнали, ГДЕ ИМЕННО МЫ НАХОДИЛИСЬ, впервые после Рестон Бридж.
В этот момент я заплакала во второй раз, а Пайпер смеялась, твердя мне, что хватит тратить воду, но я не могла сдержаться, потому что испытывала облегчение и недоверие одновременно. Хотя знание того, где мы, дало мне представление, что мы прошли не так много, как я думала, но, по крайней мере, мы шли в правильном направлении и знали, куда идти дальше.
Согласно карте, нам оставалось пройти еще двадцать миль. Однажды, когда я участвовала в Марафоне Пяти Округов против нищеты или еще чего-то там, я прошла двадцать пять миль за день и съела не больше, чем сейчас.
Ночью я отправилась в такое место в моей голове, где я могла поговорить с Эдмундом, и впервые у меня были хорошие новости.
Глава 25
Решение следовать вдоль реки мгновенно изменило нашу жизнь в лучшую сторону. Мы приблизительно знали, куда шли, а не проводили долгое время, издеваясь над компасом и картой, и паникуя, что мы где-то не там повернули и теперь направлялись в Шотландию или Испанию.
Также знание того, сколько нам осталось идти, помогло мне распределить еду. И хотя от этого мы не стали питаться лучше, по крайней мере, нам не надо было беспокоиться о том, как бы растянуть полбанки клубничного джема и немного колбасы еще на месяц.
Пайпер продолжала находить полевые грибы, повторяя, что они совершенно съедобные. До того момента я повторяла, что это плохая идея, на тот случай, если она ошибалась и мы могли бы отравиться. Но она была настолько уверена и их было так много, что я начала думать, если у нас не будет еды, мы можем умереть от отчаяния раньше, чем от голода, поэтому мы решили приготовить наши первое блюдо из грибов и салями. Вот как мы сделали это.
Сперва мы установили нашу так называемую палатку и дождались заката, чтобы никто не увидел дыма. После этого мы собрали немного сухой травы и сложили ее в кучу рядом с кучей относительно сухого хвороста. Затем мы принесли камни с берега реки и сделали круг, поставив несколько камней, чтобы потом можно было установить на них наши миски. Затем мы подожгли сухую траву при помощи одной из наших спичек. Подождав, пока разгорится огонь, мы стали медленно добавлять хворост, и хотя нам потребовалось две попытки и четыре спички, а хворост был не таким уж и сухим, как положено, через двадцать минут у нас был довольно-таки приличный костер.
Должно быть, это широко известный факт, что если пристально смотришь на огонь, находясь уже на грани помешательства из-за различных лишений, он сразу же гипнотизирует тебя. Потребовались огромные усилия оторвать взгляд от него, и если бы я не сделала этого, сегодня мы с Пайпер могли все еще сидеть там, смотря на пламя и ощущая тепло на наших лицах и руках, испытывая триумф от того, что смогли сделать что-то такое дикое и мощное, как огонь, несмотря на то, что у нас были спички — а это значительно легче, чем тереть палки друг об друга.
Я позволила Пайпер смотреть на пламя дальше, а сама отрезала маленький кусочек от нашего батона салями, затем порезала его еще на более маленькие кусочки и сложила все это в металлическую миску. Так как в салями было много жира, он сразу же растопился. Я взяла шесть больших срезанных грибов и несколько маленьких голубых, которые, если верить Пайпер, назывались рядовками, и медленно высыпала их в миску с жиром и маленькими кусочками мяса.
Из коры я сделала крышку для миски, но она начала дымиться и гореть по краям, что превратило помешивание грибов в практически невыполнимую задачу. Я обожгла восемь из десяти пальцев, снимая миску с костра, чтобы грибы не сгорели. И потратила почти час на это, но, в конечном итоге, кусочки грибов стали маленькими и коричневыми. Мы подождали, пока они остынут, и вы не поверите, насколько вкусным может оказаться что-то, найденное в поле, особенно с небольшими солеными, слегка поджаренными и хрустящими кусочками салями.
Начав есть грибы, я внезапно подумала: «Все это время я голодала».Я и сама не заметила, как произнесла это вслух, на что Пайпер ответила:
— Я тоже, — даже не подняв головы. Я подумала: «Нет, не так как я, и надеюсь, такое никогда не случится».
Мы доели грибы, помыли миску в реке, смешали пару пригоршню ежевики с клубничным джемом на десерт, затем снова помыли миску и нагрели воды на огне, которую мы пили маленькими глотками, представив, что это чай. Примерно через час, наевшись теплой еды, мы почувствовали себя счастливыми.
Затем мы потушили костер и легли спать.
Через два или три часа после того, как мы заснули, я проснулась и увидела, что Пайпер сидит рядом со мной — не спящая и с выражением полного ужаса на лице. Я тоже села, но так и не смогла ничего увидеть или услышать. Я просто спросила «Что? Что случилось?»— но к тому времени Пайпер начала кричать. Я чуть не задушила ее, пытаясь заткнуть ей рот и боясь, что кто-нибудь сможет услышать нас.
Она возмущенно вертелась, пытаясь расцарапать мне лицо своими руками. Я подумала, что, возможно, она отравилась грибами.
— НЕТ! — кричала она, и я подумала, что она имела в виду меня, но ее глаза смотрели куда-то вдаль. Хотя я и пыталась закрыть ей рот своей рукой, она все еще кричала: — ХВАТИТ! ХВАТИТ!
Я полностью сконцентрирована на ней, что шум, который я, наконец, начинаю слышать у себя в голове, захватывает меня врасплох. Он начинает плавно, словно биение вдали. Я сразу же начинаю осматриваться по сторонам, как сумасшедшая, думая, что он где-то рядом с нами, но вокруг все тихо и пустынно, за исключением природы и ночи.
Постепенно сквозь биение я могу различить что-то, похожее на запись, которую проигрывают слишком быстро и из-за этого голоса становятся писклявыми и странными, как голоса пришельцев в мультиках. Затем я начинаю различать отдельные шумы. Вскоре я слышу, как кричат и плачут люди, а затем голоса настолько громкие и отчаянные, что становится настолько все ужасно, что я в состоянии лишь схватиться за голову и умолять их ПРЕКРАТИТЬ, ПРЕКРАТИТЬ, ПРЕКРАТИТЬ.
Пайпер больше не кричит. Она просто свернулась на земле, плотно зажмурив глаза и заткнув уши руками. Она выглядит настолько испуганной, что я заставляю себя подойти к ней и попытаться помочь, но, когда я подхожу ближе, она начинает брыкаться и бить меня, поэтому мне приходится отстать от нее. Она катается по земле, словно сошедший с ума ребенок из приюта, пытающийся успокоить себя сам.
Все это время шум становится все громче и громче в моей голове. Мне нужно избавиться от него, но ничего не помогает. Все, что мне удается — начать жужжать, чтобы заглушить его. Через некоторое время он начинает становиться слабее и, наконец, полностью пропадает. Вокруг нас снова тишина. Меня начинает тошнить.
В конце концов, Пайпер открывает глаза, встает на четвереньки и смотрит на меня в панике, словно загнанное в угол животное, и говорит: