– А КГБ об этом знает? – последовал новый вопрос.
– Думаю, что КГБ знает всё!
Затем актив попросил учёного удалиться. Что там происходило в его отсутствии не трудно догадаться. Очевидно, очень усердствовал самый заинтересованный человек, заместитель завкафедры. Я не случайно и не по забывчивости не упомянул его в составе актива.
Просто моё отношение к таким людям таково, что лишнее общение с ним не доставляет никакого удовольствия. Как сказал поэт: «Я такого не хочу даже вставить в книжку».
Он, как я знаю, сказал немного:
– Профессор мало интересуется учебным процессом, а всё время проводит какие-то эксперименты.
– И что, в одиночку? – спросила дама.
– Нет. У него есть ученики.
– И что это за люди?
– Разные, – последовал ответ, – есть среди них евреи.
– А сам этот Гирша, как его… Вульфович тоже или из немцев?
– Тоже.
– И это всё делается за спиной руководства института и вне планов. Как это можно терпеть? Особенно теперь, когда наша партия взяла решительный курс на борьбу с безродным космополитизмом!
– Я уже написал несколько докладных записок… – промямлил стукач.
Слово попросил заместитель директора по научной части. Он как-то пытался объяснить, что знает работы Брауде, что так всегда принято: новые работы проводить за счёт других, бесперспективных… Но увидев полуснисходительные улыбки окружающих, как-то сник и понял, что в данной ситуации вопрос уже решён.
– Да, вопрос решён, – сказала дама. – Такому человеку не место в нашем коллективе. Мы не можем вывести его из состава учёного Совета. Вы уж постарайтесь сделать это без меня, – при этом она кивнула как бы одновременно и замам по науке, и кадрам. И добавила:
– Да-да, по собственному желанию. Всё-таки Лауреат.
– Я и сам хотел уйти оттуда, – рассказывал позднее Брауде. – Институт, который за короткий срок превратился в болото антисемитизма, разве можно в таком работать?
Безработица на разных людей оказывает разное влияние. Зарубежные учёные и специалисты, если их по какой-то причине настигает безработица, рассматривают это время как естественное явление. В это время они обычно занимаются любимым делом в самом комфортном режиме и получают пособие, которое мало отличается от их, и без того приличной, зарплаты.
Но у нас ведь особый путь. К тому же время очень непростое. Брауде никуда не ходил. Ничего не добивался. Он работал дома. Естественно, без зарплаты. В это время он разрабатывает теорию коррекции телевизионных и импульсных сигналов, которая со временем преобразовалась в солидную монографию и стала учебным пособием для многих специалистов.
Несколько месяцев длилась его безработица. На что же он надеялся? Известно, что специалисты такого уровня обычно не ищут работу. Работа ищет их. Обычно Вузы, для укрепления своих научных кадров, объявляют конкурсы на замещение той или иной вакантной должности. Однако в то время все общепринятые нормы просто забыли. Их не отменяли, их просто обходили. И при приёме на работу важнейшими характеристиками были в первую очередь анкетные данные.
Никого не интересовало, что Брауде был человеком с мировым именем. Беспартийный еврей – и этого было достаточно. Должно было произойти невероятное. Сейчас в это трудно поверить, но именно так и произошло. Известному учёному, академику Аксель Ивановичу Бергу было поручено разработать структуру нового научно-исследовательского института и рекомендовать на соответствующие научные должности ведущих специалистов страны. Что он и сделал весьма добросовестно. В этот документ и попал профессор Брауде наряду с другими, уволенными из ряда Московских Вузов.
Рассказывают, что Бергу пришлось перенести несколько тяжёлых сражений с работниками ЦК КПСС, отстаивая каждую неугодную фамилию. Но не такой был Аксель Иванович! Он отстоял каждого. Однако, скоро Брауде предложили должность начальника лаборатории в отделе телевидения одного Московского НИИ.
Сам стукач, добившись своего и став, позднее, исполняющим обязанности завкафедрой, потом долго не мог в полной мере воспользоваться плодами своего «успеха». Его не принимали на защиту диссертации всюду, куда бы он не обращался. Но это так, к слову.
После смерти Сталина, Голубкова, как и её муж были задвинуты куда-то на окраину отечественной энергетики, и о них уже никто не вспоминал. В МЭИ появилось новое руководство. Часто сменялись ректоры. Некоторые были назначенцами ЦК, а некоторые – их учениками. Были среди них и довольно приличные люди. А один был даже свидетелем на моей свадьбе. Но это было намного раньше, чем его звезда засверкала драгоценным аметистом на вершине руководства крупнейшим Вузом.