Вот в такое весёленькое время мне суждено было родиться. Не пришлось мне стать сыном ответственного работника, поскольку всё остальные годы отец был рабочим. За четыре года у «любознательных рыцарей революции» несколько притупилась память или не хватило времени. Ведь очень многое нужно было сделать, и главное – быстро. Вот они и оставили в покое скромного человека.
Отца я вспоминаю часто. Наум Ильич Гуглин – высокий, красивый, представительный, всегда был лидером: в детстве, в комсомоле и в зрелом возрасте. Это качество не зависело от занимаемой должности. Это было от природы.
Иногда кто-то в шутку говорил:
– Тебе следовало бы быть не рабочим на фабрике, а секретарём обкома… Вот уж за кем народ бы пошёл!.. По крайней мере, с большим вниманием и уважением слушали, чем этих…
Отец только улыбался. Что он при этом думал? Вспоминал, как был профсоюзным вождём – председателем союза обувщиков Екатеринославщины? Эту огромную губернию позднее разделили на две области – Днепропетровскую и Запорожскую.
Я любил слушать его рассказы о том, где он бывал, с кем встречался, каким был в детстве. У него были блестящие способности к математике. Таблицу умножения, заданную в школе, он выучил за час и тут же выпалил встретившемуся учителю. Его посылали как лучшего на всякие рабфаки, но он не мог уехать, так как был старшим в семье. Он рано лишился отца и взял на себя роль кормильца. Я был свидетелем, как отец соревновался с мамой в подведении балансового отчёта и часто выигрывал, заявляя, что устный счёт оперативнее и надёжнее расчетов на счётах. Он мог мгновенно перемножить два двухзначных числа и никогда не ошибался. Притом любых. Когда же ему предлагали умножить двухзначное число на одиннадцать или девятнадцать, он улыбался и говорил:
– Это слишком просто.
Или:
– Это все знают.
Не сомневаюсь, что получи он соответствующее образование, уж профессором математики стал бы наверняка.
Из его рассказов я узнал, что он был хорошим спортсменом. Он мог переплыть Днепр два раза (туда и обратно) без передышки. Часто спасал людей. Пару раз сам чуть не утонул, так как попадал в водоворот. Мои земляки-запорожцы хорошо знают от родителей какой буйный нрав и какие пороги были на нашей реке до строительства Днепрогэса. Это теперь «чуден Днепр при тихой погоде…» Трудно представить, что Николай Васильевич имел в виду наше время, имел такой дар предвидения.
А однажды, уже много позже, присмотревшись к одному моему однокашнику и услышав фамилию, спросил:
– Не знаешь, его отца зовут Яков?
– Не знаю. Но могу узнать.
Да, его действительно звали Яковом, и об этом я узнал на следующий день, не ожидая никаких последствий.
– Так вот, передай своему другу, что его отец всё ещё должен мне ящик пива, и я об этом ещё не забыл. А дело было так. Ещё молодым парнем, отдыхая на берегу Днепра, отец услышал крики о помощи.
Недолго думая, бросился в воду. Несколько энергичных рывков – и он у цели. Однако взять этого утопающего известными приёмами было непросто, так как тот не только совершал периодические погружения, но и всячески норовил схватить спасителя за руки, что было весьма опасно.
Ничего другого не оставалось, как стукнуть его по голове, отбив тем самым охоту к сопротивлению, что и было сделано по всем правилам спасательного искусства того времени.
Остальное было пустячным делом – подхватить бедолагу за волосы и к берегу. Но вот беда. Волос-то и не оказалось, так как утопающий был стриженый «под ноль». Короче, вытащил он его всё-таки на берег, вытряхнул, сколько мог воды, сделал искусственное дыхание и парень ожил. Больше того, оказался хорошим знакомым и просто отличным мужиком, чуваком, парнишей (не знаю точно, какое слово в то время применяли, но не возражаю, если каждый подставит по своему вкусу).
Случилось так, что этот Яков постригся только накануне, так как собирался в армию. А в армию, естественное дело, волосатиков не брали, по крайней мере, в то время. Не знаю, что говорил он отцу в знак благодарности, знаю только, что последними его словами были:
– Спасибо, мужик (чувак, парниша), за мной дело не встанет. С меня ящик пива.
Тогда ставили только ящики. Вот такие были крепкие ребята в нашем городе. Стоит ли удивляться, что парень забыл своё обещание. В армии и не такое могут вышибить. А своему однокашнику я об этом не рассказал по двум причинам. Во-первых, в то время я занимался спортом и пива в рот не брал, а во-вторых, просто не хотелось лишаться такой замечательной возможности: востребовать в любой момент целый ящик и угостить всех кого хочется.