И захохотал Севкиным голосом.
Глава пятая
Я решил поводить Севку по музеям. И начать с Исторического.
Перед Севкиным приходом я положил на стол самую большую свою драгоценность: каменный топор. Настоящий топор древнего человека. Его подарили папе прошлым летом. Мы решили отдать его в музей. А пока он хранился у меня.
Дух захватывало, когда я пробовал представить себе, кто и когда его делал. Люди ходили в звериных шкурах. Мамонты паслись на лужайках. И даже моря и океаны ещё не были на своих местах.
При виде моего сокровища все мальчишки лишались дара речи. И даже те девчонки, у кого в голове одни фантики-бантики, над ним долго ахали и охали.
Севка заметил топор не сразу. Потом покрутил, прикинул на ладони:
— Тяжёлый! — и спросил: — Сам делал?
Я рассказал всё: и про мамонтов, и про людей в звериных шкурах, и про моря и океаны.
Севка равнодушно меня выслушал и сказал:
— Разве это топор? Вот у нас топор — сам в дерево лезет. Тюкнешь по крыльцу — еле вытянешь.
Мне вдруг захотелось стукнуть орудием древнего человека Севку по затылку. Сказать, что он олух и дичее самого дикого дикаря. Но я сдержался. И даже заставил себя покривить душой.
— Пожалуй, ты прав, неважный. Вот в Историческом музее собраны топорики… Давай сходим.
Севка постучал себя по лбу.
— В уме? У меня каждый день ответственные хоккейные встречи, а я буду по музеям разгуливать?! Нет, видали такого?
— Ну, как? — спросил меня перед уроками Игорь.
— Никак, — сказал я. — Хотел вытащить в Исторический музей. Не получилось. Времени нет. Ответственные хоккейные встречи.
— Плохо, — сказал Игорь.
— Чего хорошего.
— Ты меня не понял. Не то плохо, что Мымриков в хоккей играет. Хоккей — один из видов спорта. А спорт, как известно, полезное и нужное мероприятие. Плохо, что пасуешь перед первой же трудностью. Разве так можно? Где твоя инициатива? Выдумка? Раз Мымриков не хочет идти в музей, значит, ты должен пойти с ним на каток. Даже такая пословица есть: если гора не идёт… к этому… ну, как его?
— Магомету…
— Вот именно: если гора не идёт к Магомету, он идёт к горе. Кажется, достаточно ясно?
— Конечно, — сказал я. — У Севки нет времени сходить в музей. А у меня оно есть, чтобы глазеть, как десять человек гоняют банку из-под гуталина. Так, по-твоему?
— Не десять, а двенадцать. По шесть в каждой команде. Я изучал правила. Но главное не в этом…
На другое утро я сидел во дворе дома напротив и ждал, когда начнётся Севкина ответственная встреча.
Хоккеисты топтались на льду и о чём-то спорили. Крик стоял такой, точно они не поделили первенство мира. На меня никто не обращал внимания. Потом в мою сторону поглядел Севка. Он что-то сказал ребятам, и все до одного уставились на меня. Даже перестали кричать.
— Эге-ге! — замахал руками Севка. — Горохов, иди.
— Слушай, — сказал Севка, когда я, набрав в валенки снега, выбрался на лёд, — в хоккей играешь?
Я за всю свою жизнь держал клюшку один раз. Летом на даче.
Но на меня смотрели две команды. И я сказал:
— Так, немного. Не очень хорошо.
Севка подмигнул мне и засмеялся:
— Хорошо играют мастера спорта. И то не всегда. Знакомься. Лёша, наш капитан.
На груди у капитана светился маленький значок: коньки и клюшка.
Заметив, что я смотрю на значок, Севка пояснил:
— Серебряный. Лёша сам выточил.
— Тут, понимаешь, — сказал капитан, — такое положение. Идут встречи дворовых команд. А у нас заболел игрок…
— Хороша команда: ни одного запасного! — крикнул кто-то со стороны.
— А они, — капитан кивнул туда, откуда крикнули, — не соглашаются, чтобы у нас была неполная команда. Говорят, проиграете, — будете сваливать на перевес в игроках. Теперь всё в порядке.
Капитан вытолкнул меня вперёд.
— Вот наш шестой игрок.
На улице было холодно. Я замёрз, пока сидел на скамейке. Но тут мне сразу стало жарко.
— Да я…
Но меня никто не слушал. Опять поднялся гвалт. Теперь спорили, можно ли меня приглашать в команду.
— Может, он в сборной Советского Союза играет? Может, он мастер спорта? — кипятился маленький вёрткий мальчишка, как я узнал потом, вратарь.
— Что из того? Ну, и играет за сборную! Ну, и мастер спорта! — отбивался Севка. — А за свою клубную команду он может выступать?! Может?!
Всё решил судья. Он вынул свисток изо рта и спросил меня:
— Ты за кого-нибудь ещё играешь?
— Нет, — сказал я.
— Честно?
— Честно.
— Чего зря кричать? Начали! — судья сунул свисток в рот.