Они вернулись на стоянку и подошли к Шестисотому.
— Юля, — начал было Филипп, но вдруг от волнения горло сжал спазм и он закашлялся. Девушка с тревогой посмотрела на него, хотела даже похлопать по спине, но он продолжил:
— Всё в порядке, просто волнуюсь немного, — признался откровенно.
«И правильно делаешь», — подумала Юлька и сказала:
— Ладно, поехали. Сегодня у нас два рейса, для первого раза хватит.
Они залезли в тёплую кабину, Филипп снял куртку, повесил на крючок и стал осматриваться. Чистенько, аккуратненько. Юля завела машину и они осторожно выехали с базы. Фархад смотрел через окно, как выезжает Шестисотый и просил Аллаха, чтобы всё то, что они задумали, получилось.
***
— Юля, — начал снова Филипп, — я понимаю, что вы не в восторге от меня и постараюсь не надоедать…
— Вы должны надоедать. Чем больше вы будете хотеть узнать, понять и сделать самостоятельно, тем лучше. Нянчиться я с вами не буду. Запоминайте, записывайте — как хотите…
— Тогда мне нужно за руль. Толку, что я буду сидеть и смотреть….
Юля кивнула.
— Согласна. Сейчас приедем и на обратном пути поменяемся.
— Может на «ты»?
— Может… — неопределённо ответила она.
Её начал раздражать этот красавчик. Правильные вещи говорит, придраться не к чему. Странный тип. Очень. Не смахивает на простого парня, какой-то уж больно самоуверенный и спокойный. Не похож на тех парней, которые работали бы на такой работе. Странный.
— Вы, наверное, думаете, что я тут делаю?
— А вы, уверена, думаете, что я тут делаю… — ответила она и рассмеялась. А у него дух захватило от её смеха. Он отвернулся к окну, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. Чёрт, не думал, что это будет так сложно.
Улыбнулся.
— Необычно, конечно, был удивлён, когда мне Фархад рассказывал о своих сотрудниках, и почему-то думал, что вы не такая… Вас, наверное, этим не удивишь?
— Ну, в общем, да, я уже почти привыкла, — рассмеялась Юля. Филипп смотрел на её профиль и не мог поверить, что она рядом, стоит только протянуть руку…
— Я вот тоже всех удивил. Был офисным планктоном, семь лет после универа, а ничего, кроме акций, облигаций, фьючерсов и прочей дребедени не знал. Получил категорию «С» и на всё плюнул. Работал на Мазе, чуток на Скании, а тут случайно услышал, что нужен водитель на Камаз и решил попробовать.
— Ну, а дальше какие планы? Надолго вы к нам? — спросила Юля, не забывая поглядывать на дорогу и в зеркала.
— Не знаю. Зависит от того, найдём ли мы общий язык.
— Мы? — Юля усмехнулась. — У меня сейчас не самый лучший период в жизни, есть небольшие проблемы со здоровьем, и потом, я никогда никого не наставляла. Поэтому я буду такой, какая есть. Я вам покажу всё что умею, всё, что может пригодиться, а там дальше уж сами.
— Договорились.
— Так ну что, мы приехали. Этот карьер будет частым местом нашей погрузки. Пару раз туда-сюда смотаешься, а потом с завязанными глазами будешь ездить.
"Перешла на "ты", — и на душе Филиппа потеплело.
Он осматривался вокруг и слушал, что она говорила, что сначала нужно взвеситься, потом найти место своей загрузки, дождаться погрузчика, заполнить «накладушку». Филипп заполнил накладную сам. Им насыпали щебня. Юля выскочила из кабины, Филипп за ней. Показала, где щётка, чтобы убрать лишнее с трубы. Особо акцентировала внимание, на том, что это нужно делать обязательно, иначе возмещать убытки от отлетевшего камня в лобовуху какому-нибудь Лексусу будет он сам.
После того как им насыпали Эверест в кузов, она пересела на пассажирское сидение, а место за рулём занял Филипп. Хорошо, что Фархад два дня гонял его на Камазе, иначе бы он сейчас смотрелся смешно. Правда, вот Шестисотый немного повредничал, не сразу завёлся. Юля про себя улыбнулась и, погладив переднюю панель, тихонько сказала, что не нужно капризничать и только лишь тогда Шестисотый заурчал. Филипп усмехнулся себе под нос: «Так и начнёшь верить в переселение душ. Он реально всё понимает». Они заехали ещё раз на весы, слава богу, перегруза не было, погрузчик сработал чётко.
Юля наблюдала за Филиппом, как он уверенно вёл гружёный многотонник, как чётко перестраивался, мягко тормозил, плавно трогался с места. Руки очень красивые, сильные, наверное, надёжные. Повезло его девушке.
Остановились перекусить в кафешке на заправке. Юлю там знали все — и персонал, и завсегдатаи. Она не переставая кивала то одному, то другому, перебрасывалась фразочками, словечками, смеялась. Была «своя в доску», что называется.
Уже вечером, лёжа на диване с ноутбуком, Филипп наблюдал за ней по установленным в квартире камерам и думал, правильно ли он поступает. Эта слежка ему самому ужасно не нравилась, но и перебраться к ней поближе, в квартиру, у него пока нет возможности. И, судя по тому, как они провели весь день, как общались, пройдёт немало времени, прежде чем она его подпустит к себе. Поэтому камеры и датчики движения — мера вынужденная.
Он просыпался раньше неё. Убедившись, что она ещё не встала, умывался, чистил зубы, быстро завтракал и смотрел как Юля просыпается, шлёпает в ванную, потом на кухню, ставит чайник, открывает холодильник, иногда просто смотрит и закрывает его, так ничего оттуда и не достав. Заваривает чай или кофе, подходит к окну и просто смотрит в ещё чёрную предрассветную темноту.
"Что она там видит?" — спрашивал он себя. Как бы он хотел быть рядом, стоять сзади неё, обнимать крепко-крепко, шептать на ухо милые словечки и всяческие глупости. Учить её испанскому, особому испанскому, который был бы только их языком…
Верещагин — отличный парень, посоветовал знакомого психолога, тот давал дельные советы, как не форсировать события, как действовать в той или иной ситуации. Филипп хотел и боялся того дня, когда Юля вспомнит, что произошло и сейчас, когда она что-то рассказывает о бабушке или о Светлане, ему приходится прикладывать массу усилий, чтобы отвечать, задавать вопросы, зная, что этих людей уже нет. А ещё боялся, что вдруг его не будет в тот момент, когда память вернётся к ней и что он не сможет помочь. Поэтому собирался приложить все усилия, что бы быть к ней как можно ближе.
Филипп надумал проставиться. Всё-таки прошла первая трудовая неделя, он даже получил какие-никакие деньги и по совету Серёги решил не нарушать эту странную русскую традицию — напоить и накормить народ.
— Юль, как у вас обычно всё это дело проходит? Что едят? Что пьют? Поможешь?
Юля рассмеялась и было видно, что ей нравится его идея немного потусить со своими. Давно они уже ничего не отмечали.
— Конечно. Заедем вечером в супермаркет, закажем пиццу, которую мы всегда берём, салатов там всяких и устроим пир на весь мир. Спасибо, тебе Филипп.
— За что?
Юля посмотрела на него и, проморгав зелёный на светофоре, чуть замешкалась на пешеходном переходе, но потом собралась и тронулась с места.
— За то, что ты… так быстро влился в коллектив. Всем нравишься, даже Фаре, хотя он новичков не очень любит и долго приглядывается, а ты прям с ходу с ним на "ты". Это здорово.
— И всё? Только за это?
Она помолчала какое-то время, а потом произнесла:
— И за то, что ты рядом со мной. Мне это сейчас очень нужно. Нужно чтобы кто-то был рядом. Для меня это очень важно.
Филиппу вдруг на миг показалось, что она всё вспомнила, но скрывает, не даёт эмоциям выплеснуться наружу. Как всё же он плохо знает её. Там, в Крыму, она была для него просто очередным развлечением, милой девочкой со своими принципами и жизненными правилами. И ему нравилось её сопротивление. Включи он весь свой арсенал обольщения, она была бы его уже на второй день, но он цедил это удовольствие по капле, предвкушая, как сладостна будет победа. И вот она капитулировала: сама пришла, сама себя предложила и сама же всё испортила. А он не смог переступить, сделать вид, что не расслышал, что вообще не понял, что произошло. И его это вывело из себя больше, чем то, что она назвала его чужим именем.