Шестисотый
А вот интересно: долго мне ещё тут на школьной стоянке отсвечивать? Вторые сутки пошли. В понедельник был просто какой-то кошмар. Эти чокнутые родители, которые везут своих детей под самый порог, чуть не довели до перегрева. Была бы их воля, так они бы на своих тазах так прямо и пёрлись до самой парты! А уж каких акробатических этюдов насмотрелся, когда мамочки пытались разъехаться или развернуться!
Это ж можно снимать и канал на ютюбе новый открывать! Кто им вообще права выдавал? Лево-право — это понятно, это не всем дано, но ехать назад, когда нужно вперёд — это вообще как? Ещё чуть-чуть и она бы точно меня поцеловала б… О, поцеловала б!? Да нее, нафиг такие поцелуи, после которых ремонт перекрывает всё полученное удовольствие, да и потом, маленькая она была, эта Матиза. Куда бы она дотянулась? До номерного знака? И вообще, ну их в выхлоп, эти малолитражки. Не наш типаж. Нам нужна чтоб нам под стать. В Москве таких нет…
Шестисотый вздохнул.
***
Филипп уже давно проснулся, но вставать не спешил. Он прислушивался к ровному дыханию своей любви, нежно поглаживал кончиками пальцев тёплую кожу спины сони-засони. Вот уж любительница поспать. Он улыбнулся. Пусть спит, а он посторожит сон “любимки”. Дурацкая песня, но приставучая до невозможности. Надо же, он стал замечать и ощущать вокруг что-то ещё, кроме проблем и неприятностей. Самая главная его проблема тихонько сопит у него под боком и он почти счастлив, хотя понимает, что радоваться рано. Да, пока всё идёт по плану. Осторожно, чуть-чуть касаясь, по больному, но всё самое тревожное и опасное по-прежнему впереди. Ещё Серёга беспокоит. Он совершенно запутался и его нужно вытягивать из ловушки.
Филипп аккуратно протянул руку к изголовью кровати, взял телефон. Обед уже. Только вот обед какого дня, хорошо бы сообразить и рассмеялся про себя. Юля зашевелилась, потом перевернулась на другой бок и попыталась натянуть на себя одеяло.
— Замёрзла? — тихо спросил он, чуть навалившись сверху, но она ещё сильнее потянула на себя одеяло, пытаясь укрыться с головой.
— У меня тут есть кое-что, — продолжал он, шепча ей на ухо, — безотказная такая штучка обогревательная, очень проста в обращении. Недорого возьму.
— Спекулянт мелкий, — пробурчала где-то под одеялом.
— Ничего и не мелкий, щас увидишь, — и нырнул головой под одеяло.
Сергей
Ненавижу этот дом. Вряд ли смогу войти. Сделаю ещё глоток и зайду. Нет, два, а лучше три. Бог любит троицу. Где он был, этот Бог, когда… Фил точно псих. Как он может тут спать, есть, трахаться? Железные яйца у него что ли? А я вот трус. Фил, ответь! Не заставляй меня подниматься. Твою мать! Ладно, хватит сопли тут размазывать. Спокойно, спокойно, сейчас откроются двери лифта и нужно будет сделать шаг. Молодец. А теперь не смотрю на эту дверь. Зачем нужно было так усложнять? Не мог завалить её в койку где-нибудь в другом месте? Казанова хренов. Любит ходить по лезвию. А я походу находился. Да открывай скорей!!! Наконец-то!
***
— Привет! Ты один? — вваливаясь в квартиру, спросил Сергей. Филипп пропустил его:
— Нет, я не один. Почему не позвонил?
— Я звонил. Ты трубку не брал. О-о-о, привет… Юля. Чаи гоняете? А мне вот чай до жопы.
Они стояли в комнате друг против друга. Филипп наблюдал за Юлией, а она смотрела на Сергея, но не узнавала его.
— Мы с тобой знакомы? — спросила негромко. Сергей усмехнулся, прошёл мимо неё и бухнулся на диван.
— Как же я хотел бы тоже, вот как ты, забыть всё на хрен…
Филипп что-то резко сказал по-испански. Сергей посмотрел на него и рассмеялся.
— Знаешь это не очень воспитанно разговаривать на иностранном языке, если его не понимает третий участник беседы.
— Выбирай выражения. И хватит пить.
Филипп попытался выхватить у друга бутылку, но тот увернулся и бутылку не отдал.
— Сергей, хватит. Это не поможет, ты же знаешь…
Юля отошла к окну. Она устала и хотела домой.
— Я пойду, а вы поговорите.
Сергей рассмеялся.
— А вы друг друга стоите. Железные нервы. А я вот слабак. Не могу забыть фигуры мелом на паласе.
Филипп угрожающе сделал шаг к нему. Ещё одно слово и он бы ударил своего лучшего друга. Но тот и не думал продолжать, он сделал ещё один глоток пойла из бутылки.
— Делайте что хотите, только меня оставьте в покое.
Он откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза. Юля прошла мимо, стараясь не смотреть на парня, Филипп пошёл за ней.
— Останься с ним. Ему очень плохо. Это тот самый Сергей, с которым у Светки был роман?
Филипп тяжело вздохнул и, прислонившись к стене, сказал:
— Да, он. Мы были вдвоём в Крыму. После суда он остался в России, присмотреть за вами. И не уберёг. В общем, он винит себя во всём.
Юля смотрела на закрытую дверь и молчала, а потом Филипп услышал:
— Его вины нет. Объясни ему. И я совершенно не боюсь своей квартиры, хоть и понимаю, что там произошло. Мне спокойно там. Там мои родные. Они меня оберегают, я чувствую это. Не знаю как объяснить.
— Я понимаю… — начал Филипп.
— Ты не переживай за меня, я не собираюсь делать глупостей или что-то в таком роде. Но я очень боюсь вспоминать. И надеюсь, что никогда не вспомню.
Она подошла к нему, обняла, прильнула. Почувствовала, как крепкие мужские руки прижали к себе, как колючий подбородок уткнулся в макушку.
— Спасибо тебе за всё, Филипп.
Юля открыла дверь и вышла. Он ещё постоял какое-то время, стараясь задержать для себя её еле уловимый запах, а потом вернулся к Сергею. Тот сидел на диване и смотрел в одну точку. Филипп подошёл к нему, забрал бутылку из его рук, потом взял стул и сел напротив.
— Ты должен вернуться домой. К Инес. Она всё-таки жена твоя и ждёт ребёнка. Ты нужен ей. Ты меня слышишь?
Сергей обхватил голову руками: “Как он не понимает, что сердце моё здесь умерло? Что тут держат меня такие цепи, которые можно разорвать, если только рвать по-живому? Как я могу забыть те фотографии, которые видел у следователя? Да, у меня жена, которая любит и ждёт ребёнка. Но стоит мне только закрыть глаза и я вижу другую и светловолосого мальчишку, которого почти не знал. И ещё эти чёртовы силуэты мелом”.
Сергей не слушал, что втолковывал ему лучший друг, но знал, что тот говорит правильные слова и кивал ему, лишь бы хоть как-то реагировать. А потом понял, что Филипп укладывает его на диван, подвинул ему подушку, принёс одеяло, снял ботинки…
“Спасибо, друг, я так устал. Так устал”.
Утром в среду они все снова собрались на планёрку. Фархад распределил заявки, раздал сопроводительные документы. Машину Филиппа отдали новому парнишке, а Фил будет ездить только с Юлей. Это не вызвало никаких вопросов, так как и так все поняли, что между этими двумя что-то происходит. И когда они вдвоём приехали на базу на “Ланосе” Филиппа, это сняло сразу все вопросы по поводу их пропажи на двое суток. Фархад всматривался в их лица и на сердце становилось легче и было немного смешно наблюдать, как эти двое пытались скрыть свою тайну, но все только многозначительно улыбались и хмыкали. Одной Жанне было не до сантиментов.
— Ну, что у нас сегодня? — спросил Филипп, усаживаясь за руль. Юля открыла папку, стала перебирать бумажки.
— Да, в общем, нормально. Три ходки, загрузка несложная, третья выгрузка будет дурацкая, не люблю это место. Блин, Филипп, бланков накладных нет. Сбегаю в офис быстро. Выезжай пока. К:ни:го:ед:.:нет
Она накинула куртку и легко соскочила на снег. Филипп лёг на руль и смотрел, как она помчалась к домику, как развевались её волосы. Он неотрывно смотрел на дверь, мотор Шестисотого довольно урчал, как вдруг раздался звонок телефона. Пока отыскал его среди разбросанных вещей и бумаг, тот не переставал трезвонить, увеличивая громкость.
— Да, Фара, слушаю, — ответил и услышал, как Юля что-то кричала на заднем фоне. Он бросил телефон и выскочил из кабины.
Вбежал в офис. Увидел Жанку белее снега, Фархада, который стоял посреди комнаты с вытянутой вперёд рукой, как бы успокаивая кого-то, а потом он увидел Юлю с протянутой рукой и она что-то сжимала в кулаке, смотрела на свою руку и кричала: