***
Юля приглядывалась к стоящему на обочине жёлтому КамАЗу, что-то внутри неё сжалось и тут же отпустило. Её всегда немного вело при виде Камазов, но она решила провести над собой эксперимент — как долго у неё получится протянуть без них и вот уже пошёл третий месяц… Аварийка не мигает, на боковом зеркале не намотана жилетка, значит, помощь не нужна. Она проехала мимо, но, кинув взгляд в правое боковое зеркало, увидела, что лицевая панель поднята, и вроде как кто-то ковыряется под машиной. Она затормозила: “Может, всё-таки нужна помощь? Задом сдавать далеко, придётся разворачиваться”. Развернулась — хорошо, что дорога пустая, можно было и покружить. Осторожно подъехала, встала напротив. «Глушить или не глушить мотор?” — подумала она, и всё-таки выключила зажигание. Scania недовольно буркнула, но затихла.
Юля осторожно спустилась по ступенькам кабины, держась за поручни, подошла к Камазу, и каково же было её удивление, когда она увидела торчащие из-под кабины четыре ноги: две детских в сине-голубых сапожках и две взрослых в адидасовских кроссовках…
— Эй, привет, вам помощь не нужна? — спросила она, присев на корточки.
***
— Ф-и-л-и-пп… Фи-л-и-и-и-ипп, — сквозь сон чуть слышно звала Юля, — на балконе должны лежать два кирпича, скинь их на эту соседскую бэху, может она заткнётся, наконец-то.
Сигнализация орала на весь двор, а Юлька просыпалась, но не торопилась открывать глаза. Она закинула руку за спину, пытаясь нащупать такое родное, тёплое, нет, горячее, только ей принадлежащее… Но ничего, а вернее, никого не нашла. Она резко села и обернулась. Пусто. Она одна. Неприятно засосало под ложечкой.
Закуталась в простыню и на цыпочках вышла из спальни, прислушалась. Тихо. Только тиканье часов. Зашла на кухню, а на столе гигантский букет белых роз и записка. Она подошла к столу и не сразу решилась взять бумажку в руки. Буквы плясали и расплывались перед глазами — положила её на стол и разгладила ладонями…
Прочитав, тихонько сползла на пол. Рыдания вырывались наружу, но она прикрывала рот рукой, чтобы не сорваться в голос. Не знала, сколько времени пролежала на полу, но рано или поздно нужно было подниматься и жить дальше. А с ним или без него… Он прав. Она должна разобраться в себе, решить, как ей жить.
Юля спускалась по ступенькам лестничного пролёта к себе в квартиру, когда услышала шум на лестничной площадке, а потом узнала зычный голос соседа Вовки Демидова, и ему вторил слегка истеричный голосок его жены, Валюхи. Юля невольно улыбнулась, увидев их около двери квартиры в тщетных попытках открыть входную дверь своими ключами.
— Привет, соседи! С приездом! Как отдохнули?
— Привет, соседка! Да вот домой не можем попасть, ключ не подходит. Замок что ли другой?
Юля открыла свою дверь и увидела на тумбочке ключи и записку "Отдай соседям, я замки поменял. Ф.". Она взяла связку и вышла в подъезд.
— Держите, жилец ваш замки поменял, просил вам передать, — она протянула Валюхе ключи. Та взяла, оценивающе посмотрела на них и заковырялась в замке.
— Так как отдохнули-то? — ещё раз спросила Юля.
— Я б так жил, — коротко, но ёмко ответил Вовка. А Валюха вдруг рассмеялась:
— Представляешь, подцепил там себе красотку местную, а она мужиком оказалась.
— Ну, может, не будем поднимать эту тему? — виновато прогундосил Вовчик, а Валюха уже из недр квартиры издавала восторженные нечленораздельные звуки от увиденного ремонта в их некогда загаженной квартире.
Юля закрыла за собой дверь. Вошла в гостиную и увидела диван. Новый диван. Почти точь-в-точь как был. И новую записку. Она подошла, взяла сложенный лист бумаги и присела на обновку. Невольно улыбнулась, вспомнив, как Филипп свалился с него, или сделал вид, что свалился…
Конечно же, он всё придумал, как же она не догадалась? Он всё придумал, кроме истории с гранитом, тут уж она ему помогла, так помогла… Юля развернула бумажный лист.
Фархад
Я с ними с ума сойду. То один уехал, теперь другая уезжает. Сговорились что ли все? Одно хорошо, что девчонке удалось вылезти из чёрной полосы, что всё поняла, приняла и, похоже, твёрдо знает, чего хочет. Ну, позлится немного, конечно, из-за Шестисотого, но тут уж я сделал всё, что было в моих силах. Вернее то, что просил Филипп, а отказать ему после всего того, что произошло я бы не смог. Так что, милая, поломает тебя немного, отвлечёт от ненужных мыслей, поступков. Филипп — гений, конечно, понял сразу, куда гнуть нужно. Помог ему спрятать КамАЗ от Юльки до поры до времени, не гнать же его в Испанию? Да и потом, Филипп был уверен, что будет там, где будет она, что никуда ей не удастся от него сбежать, спрятаться. И когда Юля заявила, что уезжает в Крым, он ничуть не удивился. Даже обрадовался.
А уж как Хатидже обрадовалась, ведь там пол-Крыма родственников. Она быстренько нашла телефон своего дяди, рассказала, что и как, и договорилась, чтобы вся её многочисленная родня взяла под свою опеку московскую девочку, хотя бы на первых порах, пока она не освоится.
***
Юля сначала категорически отвергала помощь, но потом, увидев, как расстроилась жена Фархада, согласилась на то, чтобы обязательно встретиться с её семьёй, передать им всем подарки и даже немного пожить у них какое-то время. Фархад выдохнул, а Хатидже без конца обнимала и целовала.
Перед тем, как улетать, Юля нашла риелторскую компанию, чтобы продать квартиру, оформила все документы по разводу, вернула себе свою фамилию. Оттягивала прощание со своими родными до самого последнего момента. Понимала, что уехать, не повидавшись с ними, она не сможет и в один прекрасный солнечный день поехала на Троекуровское кладбище. Сначала к бабушке. Удивилась, увидав свежие цветы у неё на могиле. Очистила деревянный крест от снега, протёрла табличку. Постояла несколько минут и пошла в другой сектор, неподалёку. На могиле у Светланы с Артёмкой она увидела такие же цветы, как у бабушки и поняла, что они от Сергея. Положила зелёного плюшевого крокодила на запорошенный снегом маленький холмик. И тихо ушла.
***
Он смотрел на неё, спящую, и так не хотелось уходить, но обещал, что уйдёт, если она честно ответит на вопрос. Она ответила, и он должен сдержать слово. Он уйдёт, но ненадолго.
Юлька из тех, кто действует импульсивно. Потом ей обязательно нужно будет всё разложить по своим местам, и она будет перекладывать это всё с места на место до тех пор, пока не удостоверится, что всё у неё в голове чётко и правильно. Он даст ей время, но на всякий случай подстрахуется. Уж что Филипп знал точно, так это то, что от женщин можно ожидать чего угодно. Он знал её слабое место и знал, как не дать ей расслабиться и снова не начать жалеть себя. Конечно же, рискованно, поскольку знал, что от любви до ненависти один шаг. Позаимствовав у неё самое ценное, он сможет и контролировать её, и шантажировать, и угрожать, если придётся, а он не исключал и такой вариант — но вернёт её себе в любом случае.
А злиться на него долго она не сможет. Филипп знал, кого возьмёт с собой в качестве помощника и посредника, и был уверен, что Маркус точно сможет растопить её сердце. Она не сможет отвернуться от отца-одиночки, нуждающегося в женской ласке и помощи. И ещё он надеялся, что знакомство Маркуса с Юлей поможет ему наладить контакт с сыном. Они только-только начали находить общий язык, как ему снова пришлось оставить мальчика.
И есть ещё одна проблема — мама. Она не хотела и слышать, что они уезжают вдвоём в Россию. Мало, что она там чуть не потеряла сына, так ещё он хочет её внука втянуть в свои авантюры.
Что же придумать? Как её убедить, что им ничего не угрожает? Взять её с собой? Не слишком ли это будет? Да и потом захочет ли она?
Он всё рассказал о Юле, ничего не утаивая. Они долго разговаривали и, в конце концов, мать согласилась, чтобы Филипп взял с собой сына, но с одним условием — если сам Маркус согласится ехать с ним.
Было видно, как мальчишка растерялся от предложения Филиппа, он его так и называл — Филипп, не отец. Он смотрел на бабушку Бетти, искал поддержки от неё. Она что-то долго с ним обсуждала. Филипп не слышал, что именно она говорила внуку, но после разговора Маркус сказал, что согласен поехать с ним в путешествие. Филипп обнял мальчишку и, почувствовав, как его обняли детские ручки, не сдержал слёз.