Глава 5. Разве бегство - выход?
****
Зa свою жизнь Aлекс целовался сотни pаз. Первый – на школьном выпускном, остальные – где-то в клубаx и на хатах… другими словами, с прибуханными девчонками. C теми, кого ещё не разобрали… или теми, кому просто нравилось динамить парней и, собственно, целоваться. Bыбрать кого-нибудь самостоятельно или развести динамщицу у него не хватало ни опыта, ни храбрости. Других в таких случаях выручали сто грамм для смелости, Алекс же… пьянел слишком быстро. Eго, что называется, «сонной дозой» было пять глотков пива. При том, что на четырёх он ещё был трезв, как стёклышко. А по трезвянке Алекс не обладал достаточно сильным стремлением присунуть хоть кому-нибудь, не говоря уже о потерявших любую адекватность пьяных в дупель девушках. Поэтому даже как-то оставшись наедине с отключившимся и абсолютно легкодоступным телом, раскинувшемся на кровати с высоко задранной юбкой и со стекающей по подбородку слюной, Алекс и не подумал воспользоваться ситуацией.
Ну просто… а ради чего?
Конечно, ему хотелось ощутить тепло и тесноту женской вагины… но не трахать же ради этого труп? Ну или мало что соображающий полу-труп, едва держащийся на ногах? Единственное желание, которое возникало у Алекса при виде расползающейся во все стороны девушки – это уложить её в постель, поставить рядом тазик и укрыть бедняжку одеялом, а вовсе не совать в неё член.
А с трезвыми у него даже до поцелуев не доходило.
И уж тем более до сегодняшнего дня никто не целовал его насильно.
И в любви тоже не признавался.
«На что ещё ты готов ради моей задницы?!»
Чувствуя, как чужой язык проходит по зубам, явно намекая, что неплохо бы их расцепить, Алекс пинает Mаксима по голени. А когда это не срабатывает, решается на худшее – ударить его коленом в пах. Но каким-то образом почувствовав опасность, тот вдруг оставляет его губы в покое... но не отодвигается. Его пальцы всё ещё у Алекса на плечах, а лицо так близко, что можно прочитать вывеску, отразившуюся в чёрных глазах.
– Что мне сделать, чтобы ты мне поверил?
Еле слышный вздох с запахом кофе и сыра.
– А что сделать мне, чтобы ты от меня отцепился?!
Ещё вчера Алекс размышлял, не воспользоваться ли случаем и не расстаться ли с девственностью… но только что в очередной раз ощутив себя куклой, чьё мнение никого не интересует, почувствовал, что больше не может сдержать поднявшуюся в душе волну гнева:
– У тебя вообще есть тормоза? Москвичи все такие избалованные? Или ты решил, что тебе дадут только потому, что ты весь такой высокий и красивый? Или это хобби такое: кататься по провинциям, водить парней в рестораны, а потом распечатывать их задние проходы? А может, ты в качалку ходил, только чтобы брать силой тех, кто не соглашается добровольно?
На языке крутится ещё целый моток колючих вопросов, но плечи вдруг встряхивают. А мгновение спустя Алекс обнаруживает себя развёрнутым на сто восемьдесят градусов и прижатым животом к стене. С заломленной за спину рукой.
– Силой, говоришь? – в голосе Макса дрожит не обида, но ярость. – Да если бы я хотел… если мне не было дела до твоих желаний…
Алекс отчётливо чувствует, как с него стаскивают брюки, даже не расстегнув. Pемня нет – не предусмотрен в дресскоде продавца-консультанта – но даже так сделать нечто подобное самостоятельно вряд ли бы вышло.
– Отпусти!
Крик захлёбывается на полпути, потому что справившаяся с одеждой рука Макса накрывает ему рот. В поясницу давит собственное запястье в чужом кулаке, а к ягодицам уже прижимается огромный горячий член.
Ужас разрывает грудь.
В голове не укладывается… его сейчас… прямо здесь, в этом переулке…
Но неожиданно Макс отступает. И Алекс остаётся стоять у кирпичной стены со спущенными штанами и парализованным горлом. Колени подгибаются. И он почти что падает на асфальт, усыпанный битым стеклом, окурками и прочей дрянью. Но его подхватывают за плечи и закрывают своим телом от внезапно вошедших в переулок подростков. Слава богам, те не задерживаются, чтобы рассмотреть подозрительную парочку возле лестницы, а поднимаются и скрываются за дверью интернет-клуба. Но Алекс продолжает какое-то время стоять неподвижно, прислушиваясь к биению сердца у самого уха, там, за слоем шуршащей синтетики.
А когда спазм отпускает горло, сдавленно произносит:
– Мне надо выпить.
Макс немного отступает. Нагибаться под его взглядом… и натягивать трусы вместе со штанами до того погано, что Алекс чувствует тошноту. Tем более, что налазить обратно брюки не желают и приходится их сначала расстегнуть. И всё это время Максим стоит между ним и входом в переулок, загораживая собой. Алекс не смеет поднять на него глаза. Только косится куда-то в район живота и ниже, где заканчивается куртка и начинается пара ног в чёрных джинсах. Вообще, если не считать яркой куртки, всё остальное у Макса чёрное: эти джинсы и та водолазка…
В голову лезет всякая чушь. Но на кипящий котёл в груди словно набросили крышку, при этом не слабо так вдарив по затылку. Колени ещё немного подрагивают, а когда Алекс делает шаг – оказывается, что не немного. Поэтому он просто снова прислоняется к кирпичной стене и сползает по ней. Сидеть на корточках оказывается довольно удобно.
– Извини, я… – раздаётся над головой.
– Ничего. Я понял тебя. Купи мне пива, окей? Я тут подожду.
Один вдох. Второй. После третьего, видя, что Макс не спешит уходить, Алекс добавляет:
– Никуда я не денусь.
Только после этого Максим делает первый шаг назад. Останавливается, словно проверяя, не сорвётся ли Алекс и не бросится ли наутёк. Но через пару минут всё же оставляет его в переулке одного. Алекса окружают две высокие кирпичные стены без окон, справа вверх уходит широкая чугунная лестница, над ней горит салатовая вывеска, слева же в переулок задувает ветер. Иногда кто-то проходит там, по главной улице. Алекс же продолжает сидеть на корточках, постукивая затылком о стену сзади и сцепив пальцы перед собой. Локти давят на колени, ветер задувает под задравшуюся куртку и холодит оголившуюся поясницу, а в голове… в голове его бродят странные мысли. Вроде той, что он сам напросился. Алекса всё ещё не отпустило, он всё ещё чувствует прикосновение члена и боль в заломленной руке… но постепенно внутренности заполняет ледяное спокойствие. То самое, что ещё рождается в очереди к стоматологу. Когда сидишь, нервничаешь, но как только настаёт время встать и открыть дверь в кабинет, внутри всё замирает и прикидывается куском льда.
Услышав шаги справа от себя, Алекс нехотя поворачивает голову и обнаруживает подходящих к нему трёх парней с признаками прямо противоположных субкультур в одежде.
– Братишка, с тобой всё в порядке? Встать можешь? Вызвать тебе такси?
– Нормально, ребят. Спасибо.
– Ну смотри…
Они оборачиваются пару раз, поднимаясь по лестнице, и Алекс тоже провожает их пустым взглядом. Наверное, ему всё же лучше встать и уйти, пока Макс не вернулся.
Но разве бегство – выход?
Несомненно, крыша у Максима перекошена, но…
Нет, это же подумать только: «я тебя люблю» – да кто бросается такими словами?! Да ещё и перед тем, кого толком даже не знаешь? Ну разве не смешно? Разве не глупо? Да, парни могут захотеть друг друга, едва увидев – в этом Алекс уже убедился – но полюбить?!
Больше похоже на шутку. Или банальную ложь.
Мысли толкаются, копошатся в голове, всё дальше и дальше отгоняя пережитый страх.
А время продолжает идти.
Максима нет слишком долго. Алекс даже успевает замёрзнуть и всё-таки встать. Он меряет переулок шагами и прислушивается к потрескиванию мусора под жёсткими подошвами кроссовок. В голову лезут разные варианты: например, что Макса зажала гопота. Или прицепились менты… но он не успевает перебрать и с десяток возможных причин задержки, как на входе в переулок появляется высокий силуэт. Облако пара окружает его голову. И похоже, что только обнаружив Алекса, Макс переходит на медленный шаг. Он протягивает ему холодную бутылку с длинным горлышком, и когда Алекс обхватывает её пальцами, в голове его вспыхивает довольно пошлая ассоциация.