Подумать только – настолько жалкий пейзаж имеет место быть всего лишь в трёх часах езды от центра Mосквы.
Но еле заметная улыбка играет на губах наблюдающего за провинциальным вечерним пейзажем парня не поэтому. Просто он представляет себе, как бы исказились одутловатые хари доморощенных механиков, узнай они, что за оргия проходит всего в сотне метров от них. Быть может, кто-то из этих мужичков даже живёт за соседней дверью… или на смежном этаже.
Неожиданно за спиной раздаётся громкий стук.
Oбернувшись, парень замечает, что единственный оставшийся в живых стул отправлен пинком другого находящегося в комнате человека в сторону своих уже необратимо искорёженных собратьев. Tаким образом последним выжившим из более или менее чистых и пригодных для пристройки зада предметов мебели оказывается облезлый и покосившийся диван посреди комнаты.
– Сдаёшься?
– Да пошёл ты! – пнувший стул парень обходит серую коробку на полу и звонко шлёпает ладонью по чёрно-белому телевизору с выпуклым кинескопом. – Как ты вообще различаешь что-то на такой скорости?
Его бровь, губа и язык проколоты и украшены серьгами в виде колец. За эти кольца так и хочется дёрнуть.
– Как?.. – Максим пожимает плечами. – Не знаю. Может, просто потому что я – это я?
Выбросив сигарету в окно, он занимает продавленное место на диване и берёт в руки пульт. Пульт от денди.
Честно говоря, Максим понятия не имеет, как зовут чела, с котором он с полудня соревнуется, проходя Марио на максимальной скорости, впрочем, как и зачем это делает… Вообще, в последнее время такие вопросы, как: «почему?» и «зачем?» – перестали что-то для него значить.
A ведь Максиму всего двадцать два – и тем не менее, жизнь уже успела преподнести ему тонну сюрпризов. А потом надоесть. У него даже появилось желание, чтобы всё это оказалось игрой с доступной кнопкой «ВЫХОД». Но раз такой нет… можно попробовать дисконектнуться и своими силами – только вот, что если второй попытки не будет? И вообще больше ничего и никогда?
– Х-ха-а-а… – проносится по комнате посторонний вздох. – Может, тёлок вызовем?
– Чем тебе в ванной не тёлка?
– Пф!
Пирсингованый косится на проём двери, из-за которого доносятся звуки веселья и траха, потом возвращается к дивану и плюхается рядом с Максом, вытянув длинные ноги и закинув руки за голову.
– Что, уже надоело? – даже не глядя на него, спрашивает Максим, продолжая мягко, но быстро и точно нажимать на гладкие, чуть вогнутые кнопки джойстика.
– Хочу жаренной курочки, – жалобно отзывается пирсингованый, наблюдая за его игрой. – Горячей, сочной, визжащей, и чтобы жарить её, и жарить, и жарить… м-м-м…
Он даже губы облизывает. Как раз прошедший до конца уровень, Максим окидывает его с ног до головы равнодушным взглядом:
– Сходи и купи.
– У меня денег нет… займи, а?
– С фига ли?
– Ну тебе жалко, что ли, Максон? Всё равно папочка отстегнёт, сколько попросишь…
Улыбка возвращается на губы Максима. Склонив голову к плечу, он ещё раз, уже внимательнее, осматривает парня, чьего имени так не смог вспомнить. И останавливает взгляд на кольце в его нижней губе.
– Отсосёшь?
– М-м-м… э-э-э… – пирсингованая бровь выгибается самым жалким образом. – Разве мы не друзья?
– Хм-м… так, значит, отсосёшь?
Максим повторят вопрос, не меняя тона, только на этот раз что-то в его лице вынуждает попрошайку вскочить с дивана.
– Хей, ты за кого меня принимаешь, Максон? Я нормальный!
– А ты меня за кого? За доильную корову?
– Э-э-э, нет… конечно, нет! Просто я подумал, что раз уж ты был так щедр в последние дни, от одной курочки у тебя в кошельке не сильно убудет…
– Щедр? Я?
Взгляд всё нерешительно пятящегося парня прилипает к башне из ящиков, заполненных пустыми пивными бутылками, а после снова переносится к дверному проёму.
– Ах, это…
У Максима нет слов: это на какой же помойке надо родиться, чтобы принять настолько незначительные траты за «щедрость»? Да, он прикупил им жратвы, бухла и дури, но вовсе не для того, чтобы взять на вечное иждивение.
Впрочем, веселье тянется уже несколько дней… пора с ним заканчивать.
Когда Максим поднимается с дивана, пирсингованый вздрагивает, но тут же замирает под его взглядом. И без того бледный и осунувшийся, он ещё больше бледнеет… хотя, учитывая преобладающий оттенок в цвете лица, скорее «сереет».
Максим проходит мимо него.
И заглядывает в ванную. Тут во всю развлекаются ещё трое. Сыро и душно… На полке под зеркалом и в раковине – скопление тонких шприцов и пока не подошедший к концу запас кристаллического порошка – «винта». Именно из-за него эти объебосы и способны часами растрахивать зад уже очумевшего от бесконечного «марафона» дрыща, не зная усталости и даже не нуждаясь во сне. Но на долго ли их ещё хватит? На сутки? Пару часов?
Сами они вряд ли осознают, насколько истощены, чтобы остановиться, а возиться с вызовом скорой для кучки обдолбавшегося мусора хочется не особо.
Самое время поставить жирную точку в затянувшемся веселье.
Максим неспешно натягивает презерватив. И пристраивается к торчку, неистово долбящемуся в дрыща в ванной. Естественно, торчок пытается возразить, но поднятая с пола и приставленная к рёбрам розочка от разбитой бутылки заставляет его как минимум задуматься о своём поведении. На самом деле, Максиму не составило бы труда удержать этого торчка силой, даже не будь тот уже на последнем издыхании от «марафона», но зато теперь у парочки его дружков, ждущих своей очереди и ещё ничего не заметивших, получается заподозрить что-то неладное: по крайней мере, один из них – тот, что сложил ноги на костлявую спину жертвы утех – понемногу перестаёт ржать, с удивлением разглядывая Максима и своего друга, каким-то образом оказавшегося в роли бутербродной начинки.
– Максон? – тупо спрашивает он, пытаясь встать.
…и тут же поднимает кучу брызг, съезжая в воду по горло.
При этом снося нижнюю часть «бутерброда» к покатому концу ванны.
И буквально насаживая своего другана на стеклянную розочку.
Не поверни Максим запястье – на пояснице прогнувшегося под ним парня остался бы отнюдь не порез. Но зато именно в этот момент ему удаётся до конца пропихнуть свой член в его вдруг раскрывшееся очко.
– Какого хуя?… Что ты, блять, творишь?!
Третий отталкивается от стены и забыв о своей прямой обязанности – следить, чтобы дрыщ не утоп – с угрожающим видом почти налетает на Максима… но в последний момент поскальзывается на мокром полу.
Вероятно, благодаря чьей-то подножке.
Причём этот кто-то поднимает ногу и с размаха опускает пятку шлёпнувшемуся на рёбра.
«О, так даже удобнее!»
Приятная неожиданность – случайно найти такой кайфовый угол входа! Максим выкидывает «розочку» и ускоряется, втрахивая торчка в зад нижнего элемента их инсталляции… кстати, уже довольно долго погружённого в грязную воду. Но никому нет до него дела, пока один объебавшийся «винтом» марафонец сжимается под Максимом, второй никак не может выбраться из скользкой ванной, а третий корчится на полу в роли подставки для ноги.