– Вопрос только в том, что ты готов предложить за мою информацию?
– Просто скажи, чего ты хочешь… – отступив, Алекс принимается рассматривать ногти на пальцах своих ног. Пора бы их уже подстричь.
– Ты знаешь.
– Знаю что?
– Чего я хочу.
– Чтобы Максим снова стал твоим? – Алекс сам не замечает, как легко это произносит.
И не дожидаясь ответа, качает головой.
Как вдруг:
– Ты тупой?
Подняв взгляд, Алекс видит, что Григорий подозрительно прищурился и в свою очередь рассматривает его. Слабое шевеление в мыслях вызывает почти физический зуд. Коснувшись затылка и даже сумев справиться с вновь вспыхнувшим раздражением, Алекс внезапно вспоминает слова Максима… те самые, про истинный мотив Григория. Тогда они показались Алексу чушью. Он даже немного пожалел Григория, ведь несмотря на все его чувства к Максиму, тот упёрто отказывается их замечать… Но сейчас…
– Так я правда в твоём вкусе?
Поражённо уставившись на распрямившего плечи мужчину, Алекс отступает от него ещё дальше. И на этот раз Григорий делает шаг следом, при этом явно преграждая возможный путь для побега.
– Иди нахер!
Может, будь на месте Григорий кто-то другой, Алекс бы и подумал над более мягкой формулировкой отказа, однако этот мудак не заслуживает никакого снисхождения.
– Эй, я ведь не прошу выходить за меня замуж! – совершенно не смутившись, смеётся Григорий. – Обычного прощального секса вполне будет достаточно.
«Прощального? Да что ты о себе возомнил?!»
Сжав челюсти, Алекс мотает головой. Второй раз он в эти сети не попадётся. Плавали – знаем.
– Отвали.
– Ха-ха, с чего это мы такие борзые? – Григорий делает ещё один шаг, приближаясь вплотную. – Знаешь, я могу взять тебя силой прямо вон за теми кустами, и ни одна душа даже не услышит на твои крики…
Ладонь хватает Алекса за горло, и его затылок упирается в кирпичную кладку стены за спиной.
– Пойми, ты всего лишь подстилка. Твоя роль – ублажать тех, кто тебя хочет. Только так ты сможешь чего-то добиться. Если решил сделать ставку на Максима, помоги ему разобраться с отцом и получить всё, что ему причитается по праву. И тогда сможешь купаться в деньгах. А для этого от тебя всего-то и требуется – заплатить небольшую цену собственным телом.
Пока Григорий говорит, продолжая сжимать его горло, Алекс спокойно смотрит в потемневшие глаза. Изначально они серо-голубые, но сейчас кажутся цвета помойной лужи.
Когда же Григорий наконец замолкает, Алекс даёт свой ответ.
Впечатывая колено в пространство между его ног.
Да, это подло. Да, девчачий удар. Но когда мужчину скрючивает и парализует от боли, Алекс отвешивает ему ещё один – и на этот раз ладонью. Звонкий шлепок приходится по припухшей челюсти. И это не какая-то там легкомысленная пощёчина, нет. Это лещ с размаха. Сопроводивший его звук похож на щелчок хлыста.
Не остановившись, сжав ладонь в кулак, Алекс бьёт ещё раз – однако промахивается и лишь слегка задевает мизинцем кончик подбородка Григория… но тот всё равно почему-то не удерживается на ногах и, словно мешок с костями, грохается на асфальт.
Прострелившая руку боль призывает сверкающий фейерверк под зажмуренные веки. Когда же Алекс их открывает – Григорий всё ещё продолжает неподвижно лежать у его ног.
Ткнув его носком шлёпка под рёбра и не получив никакой реакции, Алекс озадаченно склоняет голову к плечу.
«Это шутка такая?»
Рука сама ныряет в карман. Но в списке контактов выбирает не «MaxLast», не «101» и даже не «112», а «Железная леди».
– Надежда?.. Тут такое дело… кажется, я убил человека…
Сначала с той стороны трубки доносится что-то нецензурное. Но настолько неразборчиво, что о смысле Алекс догадывается по интонации. А потом и вовсе повисает молчание. Женщине явно требуется какое-то время, чтобы взять себя в руки и ответить уже спокойно:
– Знаешь, у меня не особо много опыта в таких делах… Позволь уточнить: тебе нужна моя юридическая или физическая помощь?
Такая постановка вопроса заставляет серьёзно задуматься уже Алекса. Может, и правда прибить Григория и попросить Надежду как-то замять это дело? Например, связаться с тем холеным врачом и сдать ему тело российского следователя на органы?
«Заманчиво…»
Однако, вздохнув, Алекс мотает головой, всё ещё глядя на распластавшегося у его ног мужчину. И в свою очередь нарушает опять затянувшееся молчание:
– Шучу. Просто я, кажется, вырубил Григория. Прямо перед домом.
– О… тогда зачем ты звонишь мне?
– Ну… с этим же надо что-то сделать?
– Зачем? Просто брось его там и иди ужинать, в морозилке пачка нагитсов – пожарь на сковородке.
– Кхм…
Алекс ещё раз поддевает бок Григория ногой. Рука снова сжимается в кулак. Только на этот раз это вызывает резкую боль в мизинце, прострелившую до самого локтя.
– А ещё я палец сломал.
– …знаешь, как добраться до травмпункта?
– Нет.
Из трубки доносится вздох.
– Ладно, возвращайся в больницу – я устрою, чтобы тебе оказали первую помощь.
Не дождавшись ответа, Надежда заканчивает звонок, Алекс же, морщась, поднимает руку, рассматривая уже начавший опухать и синеть палец. Пытается согнуть. Теперь прострел боли достигает затылка. Но это не то чтобы нестерпимо, так что Алекс отметает возникшую было мысль о такси и направляется к остановке.
По пути он так ни разу и не оборачивается назад.
Но чем дальше отходит, тем сильнее чувствует сожаление. Быть может, ему не стоило так резко реагировать? А попытаться вытянуть из Григория хоть что-то? Или вовсе – затащить его в дом, привязать к стулу и устроить игру в пыточную?
Увы, в допросах Алекс ещё больший профан, чем в драках…
«Я ведь всё сделал правильно?..»
Кажется, он уже сотни раз задавал себе этот вопрос, и ещё ни разу не смог дать на него твёрдый ответ…
В автобусе Алекс несколько раз достаёт телефон, и один раз даже нажимает на кнопку звонка рядом с номером Максима, но тут же отменяет вызов.
Что он ему скажет? Чем сможет помочь?
Надежда встречает его у крыльца – часы посещений уже закончились, но женщина уводит Алекса вдоль корпуса, а потом подталкивает к неприметной и явно служебной двери. За ней открывается тёмный кафельный коридор, в конце которого ярко светится абсолютно белый медицинский кабинет. И, как Алекс и подозревал, там его встречает тот самый врач в щегольских туфлях и в идеально отглаженном или даже новом халате. Пока он обследует его палец, Алекс смотрит прямо перед собой – на почти зеркальную белую плитку, такую идеальную, будто нарисованную в фотошопе, и снова погружается в размышления о словах Григория.
Можно ли им вообще верить? Ведь возможно, всё не так уж и плохо, а подлец просто соврал.
С другой стороны…
Что-то холодное касается пальца. Алекс с удивлением обнаруживает откуда-то взявшуюся медсестру и странный аппарат на столе, чем-то похожий на микроскоп, только достаточно большой, чтобы в него поместилось даже две его руки. И только когда из механического чрева вылезает снимок, Алекс догадывается, что это переносной рентгеновский аппарат.
Рассмотрев снимок, врач отдаёт какое-то указание медсестре и, переглянувшись с Надеждой, уходит. Женщина всё это время сидит на кушетке у двери.
А она ведь тоже проходила стажировку у Юрия Зотова… Григорий вроде бы говорил, что изначально им обоим было поручено улаживать выходки Максима, а значит – она вполне могла иметь тот же доступ к информации, что и Григорий. Могла… но не обязательно имела.
– Что такое?
Похоже, Алекс уставился на неё слишком открыто. Покосившись на уже разведённый раствор гипса, он снова отворачивается от стола и тихо спрашивает:
– Можно у вас кое-что спросить?
– О чём? О Григории? – Надежда равнодушно пожимает плечами. – Не беспокойся о нём.
Алекс вздыхает. И принимается покусывать нижнюю губу, размышляя, как бы сформулировать вопрос. Снова косится на медсестру – её руки двигаются так быстро и ловко, словно она какая-то машина. Интересно, девушка понимает по-русски? Впрочем, даже если и понимает – что с того?