Впору сказать Павлу спасибо: пока тот читал свою лекцию, Алекс отвлёкся от жара… ну или, скорее, смог немного к нему привыкнуть. Да, приятного всё ещё мало, но когда в плечо ткнули кочергой – было больнее в сто раз.
– Ну же? Я тебя не слы-ы-ышу-у…
– Ничего…
– А?!
– Не делай ничего…
– Не~, так нельзя. Ты просто обязан получить своё наказание… но вот какое? Эх, знал бы, сначала потренировался на кошках – чёрт тебя разберёт, сколько ты выдержишь и не окочуришься? А мне бы хотелось поразвлечься дольше, чем пять минут…
Внезапно новая вспышка боли приходит от ноги. Подавившись воздухом, Алекс косится на своё бедро, на воткнутую в неё кочергу и на плавящуюся вокруг ткань. То ли металл слишком остыл, то ли эта джинса только и может, что плавиться, а не гореть – но замершее сердце совсем не торопится забиться вновь. Алекс хватает ртом воздух, а Павел мстительно тыкает в него своим импровизированным копьём снова и снова, оставляя чёрные дыры и набухающую красным плоть прямо под ними.
А летнее солнце продолжает светить, как ни в чём не бывало. С ветки на ветку перелетает крупная птица. Столб дыма от мангала редеет, всё больше превращаясь в редкий дымок.
Алекс не знает, сколько проходит времени, но кажется, небо начинает темнеть, когда на нём не остаётся ни одного клочка одежды. То, что Павлу не удалось сжечь, он просто содрал. Кожа горит, где-то сильнее, где-то слабее, но особенно больно плечу и истыканному бедру.
По всему телу ползают муравьи. Похоже, Алекс умудрился потерять сознание в середине процесса, и именно они привели его в чувство.
А садист куда-то ушёл.
Ветер холодит обожжённую кожу. Лица охранников по-прежнему индифферентны. Никто из них не пришёл ему на помощь… засланный казачок, что, не собирается шевелиться, пока Алекса не убьют?
Или может, что-то случилось? Пошло не так? И нет никакого засланного казачка?
«Макс, прости… похоже, ты был прав – дурацкая вышла затея…»
– О, ты очнулся? – на пороге дома-сарая появляется фигура, переодевшаяся из спортивного в цивильный деловой костюм. – Прости, мне тут позвонили, нужно срочно смотаться в город… но ты не расстраивайся – мы продолжим, когда я вернусь!
Павел проходит мимо, направляясь к джипу, которого Алекс раньше не заметил. Но тут из газельки вылезает амбал и, прикрывая рацию рукой, преграждает своему молодому боссу путь:
– Виталий Гаврилович едет сюда.
– Что?!
Амбал не отвечает, вместо этого косится на обвисшего в веревках Алекса. Павел тоже оборачивается к нему, хмуря густые, отцовские брови.
– Мда… папенька этого точно не одобрит… Куда бы тебя спрятать пока, а? Эй, шкаф, сколько у нас времени в запасе?
– Минуты две, – быстро отвечает амбал.
Услышав его, Павел даже рот забывает закрыть от удивления.
– Э-э-э?! Какого хера?..
Дооформить мысль ему мешает шум уже подъезжающей к дому третьей машины. Прищурившись, Алекс классифицирует её как второй чёрный джип. Он понятия не имеет, чего ещё ждать, но ветерок кажется очень приятным, и он совсем не против остаться с ним наедине как можно дольше… пусть даже в компании муравьев.
– БОЛВАН!
Первое, чем бывший мэр награждает своего сына, выбравшись из машины – подзатыльник с богатырского размаха. Павла даже отбрасывает на одного из своих охранников.
– И вы все болваны!!! На кой чёрт я вас нанял?! Чтобы вы потакали прихотям этого недоумка?!! Я ведь чётко приказал: охранять! Никуда не пускать! Пока не выветрит всю дурь из башки!
На Алекса мужчина бросает лишь один взгляд. Его виски за этот месяц побелели ещё сильнее, седина поднялась даже выше, вплотную подступив к самой макушке. Алекс же наблюдает за сценой воспитания, облизывая пересохшие и потрескавшиеся губы распухшим языком и раздумывая, сколько бабла ему предложат теперь за молчание. И может ли всё это вообще так удачно закончится… А тем временем, за первым подзатыльником следует второй, потом третий, но воспитательный процесс и не думает прекращаться.
«Хей, я тут… обратите на меня внимание, господин бывший мэр…»
– Дебил… вот же дебил… и в кого только такой уродился? Точно же в мать-кукушку! Ха-а… прибил бы собственными руками…
Вокруг отца и сына собирается вся охрана, словно зрители на цирковом представлении. Заметив это, Виталий Голова заставляет себя успокоиться. Расправив плечи, он прорезает толпу, словно айсберг океанские волны, и направляется прямо к Алексу.
Его взгляд останавливается на сжавшемся до размеров детской соски члене, перетекает к ожогам и следам от ударов. Тонкие губы поджимаются, голова опускается. Наконец, он вздыхает и оборачивается к последовавшей за ним свите:
– Закопайте его.
– Что?! – взвизгивает Павел. – Нет! Это мой пленник, у меня на него ещё планы!
– Заглохни. Ещё раз застану тебя за чем-то настолько бесполезным – отправлю в психушку!
– Простите… – вклинивается амбал, пока Алекс пытается переварить услышанное и осознать, что может значить это «закопайте». – Вы имеете в виду, что мы должны закопать парня живьём? Или сначала убить, а потом уже закопать?
– Убейте… – на морщинистом лице появляется выражение отвращения, очень похожее на то, что изображал его сын. А у Алекса отнимаются ноги. – Надеюсь, с этим ни у кого нет проблем?
Амбал оглядывается на своих ребят. Те пожимают плечами. Сердце Алекса стекленеет.
И тут амбал убирает руку с рации, подносит к губам и громко спрашивает:
– Слышали? Приём.
– Так точно. Картинка тоже хорошая. Пакуйте. Приём.
Отвращение на лице бывшего мэра сменяется на недоумение. А уже через миг почтенного старика бросают мордой в траву, заламывая руки. Та же участь настигает и его сына. Несколько человек бегут в дом, а уже спустя пару минут выводят оттуда, видимо, настоящих, а не подставних охранников Павла Головы.
– Так… вы все, да?..
Квадратный глава чёрнофутболочных подносит к губам Алекса флягу с водой, пока того отвязывают, а потом накидывает на плечи уже принесённое кем-то одеяло.
– А ты молодец, парень. Теперь отдохни-ка немного. Витёк! Проводи.
Спина относительно не пострадала, если не считать царапин от дерева, а вот когда края одеяла задевают ноги и грудь, Алекс морщится, но всё же поднимается на небольшой холм и заходит в старый дом. Внутри оказывается очень просто: стол, пара лавок, да глиняная печь.
– Дай-ка я тебя осмотрю…
Его усаживают повыше на стол, словно ребёнка, после чего Витёк (тот самый рыжий парень с веснушками, спускающимися даже за ворот футболки) приседает и при свете солнечных лучей, пробившихся сквозь никогда не мытое стекло, принимается рассматривать бедро Алекса. Потом привстаёт и оценивает ожог на плече.
– Ничего, мазью помажешь – и заживёт.
Его успокаивающий голос совсем не успокаивает.
– Это было обязательно?
– Что?
– Позволять ему жечь мою одежду? Она мне, между прочим, была дорога!
– Ну прости. Приказ был не допустить серьёзных ранений, а это так – пустяки. Тем более, ты же мужик, можешь гордиться боевыми отметинами!
«У меня и так уже имеются… от пневмата…»
Но Витёк говорит так бодро и убедительно, что Алекс поневоле кивает и, забывшись, натягивает сползшее одеяло на плечи. Морщится. Прикрывает пах. И видит в окно ещё одну подъехавшую машину.
Из неё выходит Максим. Резко спрашивает что-то. И бегом направляется к дому.
Глава 59. Волшебство