***
– Tы в поpядке?
Aлекc успевает плотнее закутаться в одеяло прежде, чем Mаксим появляется в дверях и бросается к нему. И вымученно улыбается, когда тот хватает его за плечи и встряхивает. Впрочем, уже мгновение спустя Алекса отпускают – с расширенными глазами Максим отступает назад и гневно оборачивается к замешкавшемуся у выхода Витьку.
– Где врач?
– Да там парочка ожогов и всё, босс…
– Я спрашиваю – где врач?!
Витёк заметно бледнеет и на этот раз отвечает уже на так бодро:
– Я врач… Eсли бы тут был огнестрел или сломанные кости – я ещё мог бы оказать первую помощь, но при таких ожогах достаточно отправить парня домой и намазать мазями… Hу, если хотите, оберните его в мокрую тряпку и везите в больницу!
Поджав губы, превратившиеся в две белые нити, Максим возвращает взгляд к Алексу. И этот взгляд, как и его голос, мгновенно становится мягче:
– Покажи.
Алекс отрицательно мотает головой. Он уже успел рассмотреть волдыри, образовавшиеся вокруг ран плече и ноге – и демонстрировать это зрелище Максиму совершенно не хочет. Kак и другие обожжённые участки кожи разной степени красноты. Ещё не хватало, чтобы тот сорвался.
К тому же Алексу не так уж и больно…
То есть, не было сильно больно до сих пор – но почему-то вот прямо сейчас даже дышать становится сложно. Жар расползается по не тронутой огнём спине, раскаляется затылок, в висках нарастает гудение…
Кажется, он успевает упереться в стол рукой, чтобы не упасть, однако внезапное головокружение вдруг оборачивается темнотой.
****
– …просто следите, чтобы он не переворачивался…
– Но почему он не просыпается?
– Ему ввели обезболивающие, но не стоит недооценивать влияние шока и общего нервного истощения. Обморок уже перешёл в глубокий сон, так что просто позвольте ему поспать.
– И всё?
– Всё. Когда проснётся, можете забрать молодого человека домой или оставить у нас ещё на денёк – полное выздоровление займет не меньше месяца, но сейчас ему нужен только покой и уход…
Голоса всё зудят и зудят. Xочется отвернуться, натянуть одеяло на голову, но что-то мешает. Что-то держит. Приоткрыв один глаз, Алекс обнаруживает перед собой спину Максима и руку, крепко сжимающую его запястье.
Cтоящий перед Максимом врач первым замечает, что пациент проснулся.
– Ну вот, мы его разбудили… – это сухонький старичок с клиновидной бородкой, очень похожей на козлиную. Его маленькие круглые очки еле-еле держатся на кончике носа, а глаза улыбаются десятком тонких морщинок. – Как вы себя чувствуете, молодой человек?
– Как будто попал под поезд…
Пальцы на его запястье сжимаются ещё сильнее, но только на миг – Максим явно заставляет себя разжать их и медленно обернуться. В чёрных глазах легко читается укор. Но Максим ничего не говорит Алексу, вместо этого снова обращается к врачу:
– Усыпим его снова?
– Не стоит, – мягко улыбается старичок в белом халате. – Скоро придёт медсестра, чтобы сменить повязки… Молодой человек, если пожелаете вызвать её пораньше, просто нажмите вон на ту кнопочку у вас под рукой… да, сбоку кровати. Так же, сделайте это, если ваш посетитель вам надоест и вы решите выгнать его.
– Понял.
Кивнув, врач выходит из палаты, предварительно щёлкнув по переключателю у двери и тем самым сменив яркий верхний свет на приглушённый. Но даже при таком скудном освещении Алекс способен заметить забавные розовые занавески на окне рядом с собой. Кстати, за окном так темно…
– Который час?
– Одиннадцать, – отзывается Максим, всё ещё глядя на закрывшуюся за врачом дверь.
– Мама?
– Скоро приедет.
Алекс отводит взгляд от кучерявой макушки и предпринимает попытку устроиться на подушке удобней, но выходит как-то не очень – всё тело словно обмотали в колючий целлофан, из которого тут и там пробивается стекловата, в голову накачали горячего пара, а мышцы заменили поролоном. В последний раз он чувствовал что-то похожее, когда свалился с температурой под сорок в двенадцать лет… но даже тогда ему не было так жарко и тесно.
Максим наконец оборачивается. Но снова лишь смотрит на Алекса сверху вниз. Помнится, когда он забежал в лесной домик, на его голове была приличная укладка (почти как с обложки модного журнала), сейчас же волосы заметно растрепались… а вот лицо осталось по-прежнему бледным и даже слегка желтоватым. Или это игра света и тени?
А пахнет приятно. Какой-то парфюм? Не слишком сладкий, не слишком терпкий, не слишком свежий… с нотками цитруса. Втянув воздух носом, Алекс тянется и сминает в пальцах край выбившийся из-под пояса чёрной рубашки.
– Ты приехал.
Это не вопрос, а утверждение, но Максим кивает:
– Конечно.
– Надолго?
– М-м…
Хоть Алекс до сих и не в курсе, что именно происходило в Москве все эти три недели, кое-о-чём догадаться он всё же способен: если старик «сдался», то Максим вступил в наследство, и у него сейчас куча дел с этим его фондом… И именно поэтому Алекс попросил его лишь помочь разобраться с семейкой бывшего мэра. Таким образом, они слили информацию о времени прилёта самолёта и внедрили к ним человека, который и сообщил, что несмотря на запрет отца, Павел Голова отказывается успокаиваться. И именно этот засланец должен был вроде как зафиксировать на камеру похищение Алекса, а так же обеспечить ему поддержку, если всё зайдёт слишком далеко… Но похоже, Максим решил подстраховаться и заслать к Голове частное охранное агенство целиком.
И в результате они вместе с мальком, кажется, поймали и крупную рыбу.
– На этот раз ведь всё точно закончилось?
Максим снова кивает, накрывая пальцы Алекса ладонью, мягко заставляя отпустить рубашку и перемещая себе на колено.
– Теперь всем займётся областная прокуратура. Я попросил кое-кого выслать сюда своих людей для расследования, так что прикормленные следователи и судьи больше никому не помогут.
– Что, стал большой шишкой? – Алекс щурится, пытаясь скрыть проскользнувшую в голосе горечь. – Так ты не ответил: надолго вырвался? И как часто я теперь смогу тебя видеть?
– М-м, – Максим опять выдаёт задумчивое мычание, но вдруг хитро подмигивает. – Как насчёт «каждый день»?
– В смысле?
От удивления и странного чувства дежавю Алекс приподнимается на локте, но локоть этот приделан к сильно обожжённому плечу, и резкое движение отзывается острой болью, словно из тела только что вырвали кусок мяса – сцепив зубы, Алекс падает обратно на подушку.
Ни слова не говоря, Максим тут же нажимает на кнопку вызова медсестры – та появляется меньше, чем через минуту. Сквозь белесую дымку в глазах Алексу чудится розовый халат… «Я что, в той частной клинике, куда отвезли словившего бэдтрип Максима?» С него скидывают одеяло. Распыляют на плечо что-то приятно-холодненькое. Потом накрывают новой повязкой. Когда медсестра спускается ниже, до Алекса вдруг доходит, что на нём нет трусов! Но дёргаться уже поздно. И больно. Впрочем – как и просто смотреть на своё опухшее тело. Кажется, в лесу он выглядел поприличней…
– Я похож на варёного рака.
Максим почему-то не оценивает его шутку. Он стоит у двери, хмуря брови и сцепив руки на груди.
«Не смотри…»
Наконец девушка заканчивает и уходит. Алекс же разрешает себе снова дышать нормально – хоть повязки и лёгкие, а движения медсестры были очень ловкими, но всё равно у него пару раз сбивалось дыхание, к горлу подкатывал комок, а из глаз пытались брызнуть слезы.
«Ну что же я за слабак-то такой?!»
– Лучше? – снова приглушив свет, Максим возвращается к кровати, но на этот раз не садится, а остаётся стоять рядом. – Может, попросить сделать тебе ещё укол обезболивающего?
– Не… не надо… и так туман в голове. Кажется, ты там сказал что-то про «каждый день»?
Краткий всплеск игривого настроения не повторяется. Максим по-прежнему хмурится и отвечает тоже угрюмо:
– Я не вернусь.
– Что? Куда?
Судя по ощущениям, обезболивающего в Алекса влили не так уж и много, но почему же он тогда так тупит?