– Да кто-то там рвётся?!
– Соседи, наверно. Заполночь уже…
– А вдруг менты?
– Жека, выключи музыку и пошли их нахер!
Резко становится тихо. Алекс пытается удержать глаза открытыми, слышит приглушённые звуки… голоса… быстро переходящие на повышенные тона… и вдруг из коридора доносится резкий хлопок, похожий на удар. А спустя миг – громкий рассерженный вопль. К нему тут же присоединяется другой, что-то падает, трещит…
Но Алекса больше никто не держит.
Свалившись с кровати, пытаясь подняться с колен, он хватается за стенку. И тут его снова ловят за руку.
– Нет… н-не надо… мне надо д-домой…
– Тихо-тихо, – раздаётся над головой звенящий яростью голос.
Но не женский, а мужской. Смутно знакомый. А потом пол вдруг исчезает из-под ног. Алекса куда-то несут. Холод облизывает босые ступни, но не выше. Почему? Ноги запутались в длиннющем покрывале и простыне. Вдруг в лёгкие врывается свежий воздух. Улица? Яркий свет бьёт по глазам, но быстро тухнет. Его снова окружает тепло. Салон авто. И голос Макса уже спокойнее произносит:
– Поехали обратно.
Это последнее, что Алекс слышит. А потом его окончательно вырубает. Он засыпает мгновенно и убийственно крепко.
****
А просыпается от странного ощущения. Почему-то не получается повернуться на бок. Что-то мешает… вроде как если бы руки и ноги застряли в прутьях кровати. Но у него уже несколько лет новая, деревянная, с литыми спинками…
Попытка открыть глаза не заканчивается ничем. Тьма не рассеивается абсолютно. И лишь спустя минуту Алекс догадывается, что на глазах его плотная тёмная повязка. А руки и ноги… привязаны к чему-то. Привязаны и разведены в стороны. Он словно лягушка, приготовленная для препарирования.
– М-макс?
Голос срывается на фальцет.
– Проснулся?..
Отвечает Макс глухо. Словно из-за стены.
– Зачем ты… связал меня?
– Как себя чувствуешь? Не тошнит?
Такая забота, конечно, приятна, но паника уже вцепилась острыми коготками в подкорку. «Это просто очередная игра… он сейчас извинится… всё будет хорошо… он не станет ничего делать против моей воли…» И тут память услужливо подкидывает последние события этого дня: кажется, Жека решил, что если Алекса поимеют несколько девок, он излечится от пидарских замашек… а потом появился Макс…
– Это… слушай, я правда… устал. Давай отложим эту забавную игру, а? Развяжи меня…
Судя по звуку шагов, Макс подходит ближе. Можно даже ощутить, как он наклоняется. Но вместо того, чтобы начать отвязывать путы…
«Что это? Зачем он…»
Алекс чувствует, как бьётся его собственный пульс, сливаясь со слабой, едва ощутимой, но завораживающей пульсацией горячей крови в каменно-напряжённом члене, зачем-то прижатом к шее.
– М-макс…
– Помолчи.
Глава 10. Разлетаясь на осколки... могу я войти в тебя?
****
– M-м…
Рoт накpывают ладонью. Oт нeё пахнет мылом.
Член елозит под подбородком, чуть придавливая трахею, словно пытается придушить очень постыдным способом. Однако Aлекс всё ещё надеется, что происходящее – только шутка. Розыгрыш.
Просто ведь не было же никакого перехода… никакой подготовки к этой игре.
И ещё кое-что странное: необычная лёгкость в теле. Его не тошнит, только слабость и сонливость… и тревожное ощущение неопределённости в пространстве. Здравый смысл и матрас под спиной подсказывают, что это квартира Макса, но больше ничего толкового в голову не приходит. Bозможно, Алекс всё ещё пьян. Возможно, просто сбит с толку этой темнотой и внезапной беспомощностью – он действительно не видит ни малейшего проблеска света, а чувствует только упругую мягкость под собой и прикосновения чужих колен к подмышке и рёбрам… И давление на гортань.
Или он спит? И это всего лишь эротический сон?
Hо разве такой сон не должен быть по-приятней?
Неожиданно давление пропадает. И вместо ладони губ касается бархатистое тепло.
А потом приподнимается и... шлёп-шлёп.
«Даже так? Ну ладно, ты сам напросился.»
Во время шлепков по губам Алекс может различить даже туго натянутую уздечку: тонкую, напряжённую – кажется, её так легко зацепить зубами… но вместо зубов он использует кончик языка. И стоит ему только коснуться нежного места, как Макс замирает. А пару секунд спустя уже проходится всей длиной члена по его щеке. А потом вжимает увлажнившуюся головку в губы, явно намекая, чтобы Алекс открыл рот.
Но Алексу не очень хочется продолжать эту игру. Он если и возбуждён, то совсем не в сексуальном плане. А эта случайная ласка была всего лишь причудой из разряда: «что будет, если…»
– Макс, – быстро проговаривает Алекс, отвернувшись в сторону. – У меня было два не самых весёлых дня. Если хочешь, я могу попробовать отсосать тебе... но давай ты сначала меня всё-таки разв-
Влажная головка снова шлёпает по губам. Но потом Макс вдруг отодвигается, и насторожившийся Алекс даже больше не чувствует его колен рядом с собой. Зато прямо по впадине подмышки неожиданно проходится мягкое касание и оставляет липкий след.
Щекотно.
Пытаясь увернуться, Алекс слышит скрип. Это не пружины, а доски…
«Он купил не только сахар, но и деревянную кровать?»
А член Макса уже снова тыкается прямо в подмышку. И круговым движением спускается ниже. Скрип повторяется. И по всем этим звукам и ощущениям совсем не сложно догадаться о перемещениях Максима… Однако кое-что предугадать всё-таки невозможно, например, что его рта вдруг коснутся немного шершавые пальцы. Что попытаются забраться внутрь, оттягивая и растягивая губы… Алекс не удерживается и специально касается одного самым кончиком языка… и тут же ловит его зубами. Сжимая не сильно, но, как ему кажется, убедительно.
Сверху доносится хмык.
А в следующий миг между его согнутых в коленях и разведённых ног проходится что-то… скользкое, неживое и немного ребристое. Но не объёмное, словно член или его имитатор, а… словно пальцы, засунутые в презерватив. Они поглаживают и кружат вокруг сфинктера, заставляя Алекса стремительно каменеть. Мышцы, дыхание – всё замирает. Даже сердце сбивается с ритма, разрываясь между желанием остановиться и понестись в дикий скач.
Пока один или два пальца всё-таки не надавливают слишком сильно и не преодолевают сопротивление мышц. Это почему-то совсем не больно… но всё равно хочется взвыть.
Алекс тут же разжимает зубы.
– Макс! Макс, не надо! Я не готовился…
– Ничего страшного.
– Нет, так нельзя!
Пальцы около рта никуда не делись. Пока он пытается говорить, они задевают губы, дразня и словно специально мешая.
– Не беспокойся, – уверенный голос Макса настораживает своей невозмутимостью. – Ты чистый. Я сделал тебе клизму.
– Что?!
Алекса хватает только на один этот возглас, а потом он снова каменеет, и на этот раз горло немеет тоже. В голове образуется полнейший вакуум. Ни единой мысли, тьма перед глазами, и целый клубок ярких эмоций: шок, стыд, брезгливость, ужас, страх, злость, паника, смирение... всё это взрывается на подкорке. И остаётся лишь одно чёткое ощущение – от пальцев, двигающихся в заднем проходе. Причём пальцы эти не то чтобы ласкают. Они раздвигаются, растягивая стенки, сгибаются крючком и словно пытаются вывернуть его наизнанку. И все эти шевеления странным образом отдаются внизу живота. Подобно камням на дне пруда, потревоженным рыболовной сетью.
– Я не собирался делать ничего подобного… – снова разносится по комнате невозмутимый голос Максима, и звучит он так, будто его владелец сейчас занимается чем-то обыденным вроде жарки картошки, а рассказывает всего лишь о походе в магазин за этой самой картошкой. – Тебя вывернуло в такси, так что я подумал, что будет лучше раздеть тебя и вымыть, а потом уложить в постель… Но знаешь, ты лежал в ней такой беззащитный… и всё никак не хотел просыпаться.
Пальцы в презервативе проникают в Алекса глубже. Такие же флегматичные, как и их владелец. Только они уже не столько двигаются в одном месте, сколько елозят туда-сюда. И после каждого толчка в промежность упирается сжатый кулак. При этом запястье Макса всё время задевает яйца. Или специально надавливает на них?